Письмо Новицкого от 27 июня представляло собой запрос и требовало ответа, каковым и стало решение Валуева о запрете публикации книг для народа на украинском языке, принятое практически сразу после получения письма.
Валуевский циркуляр стал отражением целого ряда опасений властей. Он был реакцией на заметную активизацию как легальной, так и скрытой деятельности украинофилов, в которой явно прочитывались, пусть и отдаленные, сепаратистские планы. Между тем не только власти, но и бо́льшая часть русской прессы вовсе не были склонны отказываться от взгляда на малоруссов как на часть русского народа. Таким образом, в 1862—1863 гг. конфликт впервые был осмыслен в националистических категориях не узким кругом членов Кирилло-Мефодиевского общества и высших петербургских бюрократов, но широким спектром общественного мнения.
Во-вторых, контекст русско-польских отношений того времени резко усиливал подозрительность властей по поводу любой несанкционированной политической активности в Юго-Западном крае. Уже осенью 1862 г. результатом растущей обеспокоенности правительства стала организация «Комитета по делам Западного края» во главе с кн. П. П. Гагариным. Заседания его начались в ноябре. О статусе |112комитета свидетельствует состав — министры внутренних дел, юстиции, государственных имуществ, финансов, военный и шеф жандармов [314]. Через несколько месяцев после начала восстания, в апреле 1863 г. правительство приняло тактику подавления польского движения любой ценой (символом этого стало назначение на пост виленского генерал-губернатора М. Н. Муравьева, который вскоре заслужил от Герцена прозвище «вешатель».) О степени обеспокоенности властей возможностью союза украинофилов с польским движением свидетельствует письмо начальника Черниговской губернии кн. С. П. Голицина Валуеву от 2 июля 1863 г., в котором в связи с активизацией украинофильства предлагалось «если не вовсе приостановить формирование малороссийских казачьих полков, то по крайней мере обстановить это формирование совершенно другими условиями» [315]. (Эти полки предполагалось использовать для подавления польского восстания.)
Именно сочетание боязни украинского сепаратизма как такового с опасностью его использования польским освободительным движением в своих целях и было главной причиной острой реакции правительства. Наконец, власти подозревали, и не без основания, украинофилов в социалистической народнической ориентации. Значение этого фактора будет возрастать по мере усиления социалистического движения и обеспокоенности властей этим процессом.
314
См., например:
315
РГИА, ф. 1282, оп. 1, ед. хр. 166. Л. 20 об. Голицина беспокоило также, что сам факт формирования особых малороссийских полков может быть истолкован как «признание, со стороны Правительства, некоторой автономии Малороссийского края». Там же. Л. 25.