В более либеральной монархии Габсбургов национальная активность рано приобретает легальные организационные, в том числе и политические формы. С 60-х гг. украинский язык используется в сейме. К работавшей не слишком активно львовской Матице добавилось в 1868 г. общество «Просвита», а с 1873 г. стараниями главным образом деятелей из российской части Украины Общество им. Шевченко (с начала 1890-х — Научное общество им. Шевченко) [616].
Попытки влиять на настроения галицийских русинов с русской стороны иногда приобретали форму распространения слухов, враждебных польским землевладельцам. Летом 1872 г. это привело даже к возникновению первой в истории Галиции стихийной забастовке сельскохозяйственных наемных рабочих, поверивших, что австрийский император, обидевшись на поляков, отдал Галицию царю, который вот-вот пришлет казаков, а те будут бесплатно раздавать хлеб [617] Русофильские деятели в Галиции получали из России спорадические субсидии. Сперва это были сугубо частные пожертвования — в 1866 г. значительную сумму выделил, например, М. Погодин. С конца 1860-х гг. периодическую поддержку русофилам оказывают Славянские благотворительные комитеты [618]. Если Московский и Санкт-Петербургский комитеты делали это в рамках общей помощи австрийским славянам, то Киевский практически целиком сосредоточил свое внимание на Галиции. Опосредованным образом в этом участвует и правительство, поскольку Славянские комитеты субсидировались МНП. |199Как справедливо замечает подробно исследовавшая этот вопрос В. Вендланд, интерес к галицийским русинам был свойствен лишь консервативно-славянофильской части русского общественного мнения и не вылился в широкое и активное общественное движение [619].
Идея, что поддержка русофилов должна быть систематической и идти прямо от государства, была выдвинута Юзефовичем и обоснована тем, что поляки оказывают такую поддержку газете «Правда» и обществу «Просвита». В очередной раз решение принималось лишь как реакция на схожие действия противника, в определенном смысле как их имитация. В вопросах националистической политики власти империи по-прежнему оставались в роли учеников, причем довольно нерадивых.
О русофильской ориентации львовской газеты «Слово» говорилось еще в письме Н. Ригельмана Д. Толстому от 1874 г. Киевский отдел Славянского благотворительного комитета, в котором Ригельман председательствовал, уже давно оказывал поддержку русофильски настроенным галичанам. Затем Юзефович в своих записках для Совещания и в подготовленном им проекте указа настойчиво подчеркивал необходимость субсидии для «Слова». Этот пункт вошел в окончательный вариант Эмского указа, и Потапов, сообщая Юзефовичу письмом от 18 мая 1876 г. об успехе их общей интриги, спрашивал Юзефовича о том, сколько нужно дать денег. «Ввиду той пользы, которую он (орган русофилов.— А. М.) может принести в борьбе с врагами нашего народного единства,— отвечал Юзефович 5 июня,— я полагаю, что скупиться нам не следует {…} Я думаю, что 2000 гульденов» [620]. Передавать деньги редактору «Слова» Юзефович предлагал через русское посольство в Вене, которое само должно было подыскать удобный тайный канал. Потапов доложил эти соображения царю и тот утвердил их 27 июня 1876 г. [621] Через месяц, 24 июля первая субсидия «Слову» была отправлена послу Е. П. Новикову в Вену.
Однако прибывший в Петербург в конце 1879 г. издатель «Слова» Вен. Площанский обратился к тогдашнему министру внутренних дел Макову с жалобой, что в 1876—1879 гг. он назначенной ему субсидии не получал [622]. Документы не содержат ответа на вопрос, куда же девалась каждый год 1000 рублей, соответствовавшая 2000 гульденов. Запрошенный на этот счет Маковым 10 января 1880 г. новый начальник III отделения А. Р. Дрентельн, человек инициативный, решил не только заняться поиском пропавших денег, но и поинтересоваться содерж|200анием газеты и ее распространением. Его запросы и то, кому они были направлены (киевский генерал-губернатор М. И. Чертков и варшавский П. Е. Коцебу), обнаруживают весьма любопытное обстоятельство — Дрентельна в первую очередь интересовала степень влиятельности газеты в Российской империи, а не в самой Галиции, в противном случае запрос нужно было посылать послу в Вене. Ответы были весьма неутешительны. Чертков, вообще похвалив газету, сообщил, что в Киеве выписывается 5-8 экземпляров, и еще один — в Волынской губернии [623]. Коцебу также сообщил о крайне ограниченном распространении газеты в Царстве Польском и решительно высказался за отмену субсидии, предложив оставить только пособие в 500 руб. по линии МНП. Он подчеркнул, что «полного единомыслия между карпатско-русинской партией и задачами и целями русского правительства далеко не существует», что цели русинской партии «чисто сепаратистические». Как следствие, газета не давала того антиукраинофильского пропагандистского эффекта, на который власти, судя по всему, рассчитывали, а потому смысл всего мероприятия, по мнению Коцебу, сводился к поддержке «борьбы русинского элемента против польского в Галиции». Коцебу полагал, что вопрос, стоит ли на это тратить деньги, заслуживал специального нового обсуждения [624]. 12 сентября 1880 г. недавно назначенный министр внутренних дел М. Т. Лорис-Меликов приказал прекратить выплату субсидии «Слову».
616
Подробно о Матице, а также статистические данные о «Просвите» и НТШ см. в:
617
Подробно см.:
618
«Слово» получило 500 рублей в 1868 г., вдвое меньше в 1869 и 300 руб. в 1870 г. Обещания увеличить поддержку и сделать ее регулярной так и остались невыполненными. См.:
619
623
ГАРФ, ф. 109, оп. 50, ед. хр. 85. Л. 137. 2000 гульденов составляли примерно 1000 рублей. Чтобы верно оценить масштаб этой суммы, выделенной правительством империи, укажем, что объединявшая несколько десятков человек киевская Громада послала Драгоманову на издание его журнала 1500 руб. в 1876 и по 3000 в 1877 и 1878 гг. См.: