Чем дальше, тем, наверное, больше начало осознаваться, что дело совсем не в самоценности языка как такового, когда, казалось бы, можно было проявить определенную, пусть небольшую благосклонность к региональной «экзотике» (ее внешними символами стал подчеркнутый интерес к народному, особенно песенному творчеству, к произведениям Н. Гоголя и т. п.). Именно сохранение собственного языка, как естественного водораздела между близкими нациями, которые все же не были этническим монолитом, служило той неустранимой базой, которая с неизбежностью продуцировала бы «особность» (обособленность), отдельность многомиллионного народа с обширнейшей территорией, богатейшими природными ресурсами, развитыми продуктивными силами, детерминировала у него ту неотвратимую потребность самоидентификации и самореализации, на которую по праву претендует и которую рано или поздно осуществляет любая, тем более – мало-мальски зрелая, потенциально предрасположенная к самосовершенствованию этническая общность. Безусловно, в своем высшем проявлении речь идет о естественном праве нации самой определять свою судьбу, при желании – создавать свою собственную государственность, выбирать вектор движения в мировом пространстве со всеми вытекающими для соседей – пусть самых близких и даже родных – вероятными последствиями. Не стоит и говорить о перспективе прямой утраты значительной части того, что беспрекословно именовалось «исконно русским» (не в прямой ли «генетической», а может лучше сказать – идейной связи с отрицанием такого природного права находятся утверждения о том, что и к 1917 г. «в России до нации объективно не мог «дозреть» ни один народ (за исключением жителей Финляндии и частично Царства Польского)»[55]?).
Непрекращающиеся, порой усиливающиеся попытки возвести на пути естественного развития, функционирования национального организма ограничения и преграды вызывали понятную, вполне объяснимую реакцию неприятия, сопротивления, порождали потребность поиска изменения ситуации[56].
Таким образом, в украинско-российских отношениях исторически вызрели противоречия, основой которых стал национальный (украинский) вопрос, неразрешимость, неуклонная усугубляемость которого была узлом напряженности, с неизбежностью порождающим очень непростые коллизии.
4. Пролог к переменам
К началу XIX в. все украинские земли оказались разделенными между двумя империями – Российской и Австрийской. Преобладающая часть – 12 млн человек (80 %) – были сосредоточены в России. Совершившиеся три раздела Польши (1772, 1793 и 1795 гг.) привели к прекращению существования Речи Посполитой, а также к объединению Левобережной и Правобережной Украины. Правобережье было административно разделено на три губернии – Киевскую, Подольскую и Волынскую.
Одновременно очень сложные процессы происходили на Левобережье и Юге. С освоением Россией территорий Северного Причерноморья была создана Новороссийская губерния с центром в Кременчуге. В нее вошли три провинции – Елизаветинская (Елизаветградская), Екатеринославская и Бахмутская. После русско-турецкой войны 1768–1774 гг. и ликвидации Запорожской Сечи в 1775 г. из Новороссийской губернии (ее центр со временем был перенесен в Екатеринослав) была выделена Азовская губерния с центром в г. Азов. На землях бывшего Крымского ханства была образована Таврическая область с центром в Симферополе.
Административная реформа продолжилась и в начале ХIX в. Существовавшую до того Малороссийскую губернию преобразовали в одноименное генерал-губернаторство с двумя губерниями – Полтавской и Черниговской, а Новороссийскую губернию разделили на три новых: Екатеринославскую, Таврическую и Николаевскую (вскоре – Херсонскую). Между тем, первичное название Новороссия оказалось устойчивым, которым по традиции и неофициально пользовались вплоть до Октябрьской революции. После вхождения в состав России Бессарабии (1812 г.) было образовано Новороссийско-Бессарабское генерал-губернаторство, куда, кроме Бессарабии, были включены Екатеринославская, Херсонская и Таврическая губернии.
После польского восстания 1830–1831 гг. царское правительство в 1832 г. создало на Правобережной Украине Киевское генерал-губернаторство, куда вошли Волынская, Подольская и Киевская губернии с центром в Киеве. В 1835 г. Слободско-Украинская губерния была переименована в Харьковскую.
Происходившие перемены не были простыми терминологическими или бюрократическими играми. Они были в значительной мере обусловлены масштабными миграционными подвижками, динамично влиявшими на этническую картину всей Украины, но в кардинальном измерении больше всего коснувшихся Левобережья и Юга Украины. Тут количество выходцев преимущественно из центральных (т. е. великороссийских) губерний, а также и из других регионов, резко возросло, а земли на левом берегу Днепра вообще именовали Малороссией. Правобережные губернии, которых гораздо меньше коснулись этнические изменения, именовали Юго-Западным краем.
55
Булдаков В. П. Феномен революционного национализма в России // Россия в ХХ веке. Проблемы национальных отношений. М., 1999. С. 209.
56
См.: Михутина И. В. Украинский вопрос в России. С. 31; Солдатенко В. Ф. Теоретические обоснования украинских проектов трансформации Российского централизованного государства в Федеративную демократическую республику и революционная практика 1917–1922 годов // Гілея. Науковий вісник. Збірник наукових праць. Історія. Політологія. Філософія. Вип. 17. К., 2008. С. 4–25.