Пользовались типографией, которую незадолго до того устроил на свое имя П. А. Кулиш. Руководящие статьи писались по-русски, а в отделе беллетристики помещались стихи и рассказы на полтавско-чигиринском наречии, наиболее широко распространенном из малорусских говоров. Специфического «украинского» языка, искусственно выработанного по плану профессора М. С. Грушевского и его сотрудников в Львове в 1890-х годах, в то время еще не существовало. Даже Шевченко писал по-русски свой незатейливый «Дневник», отрывки из которого печатались в «Основе». Неполных два года (1861–1862) выходила «Основа» и прекратилась за исчерпанием средств к изданию.
Несмотря на легкий оттенок тенденциозности, «Основа» служила выражением нормального и здорового малороссийского патриотизма. Если бы позднейшее «украинофильство» работало свою ткань на основе «Основы», то оно было бы крайне желательным явлением в жизни Южной и Юго-Западной России. Национальное русское самосознание, вследствие необычайной обширности русской территории, немыслимо без горячей любви к ближайшей родине, к ее старине, к исторически сложившимся особенностям ее быта. Необходимо только, чтобы эта любовь была осмысленной и свободной от всякой тенденции, чтобы она правильно оценивала отношение одной ветви народа к целому народному дереву, чтобы она не руководилась какими-либо корыстными целями или извне навязанными предубеждениями.
«Основа» стояла на добром пути. Устами Костомарова она правильно говорила о двух русских народностях, а не о двух народах — украинском и русском, как польские ученые граф Потоцкий и граф Чацкий; правильно говорила о федеративном начале в Древней Руси, представляя эту Русь хотя разделенной на земли, но связанной общей православной верой и единым княжеским родом Рюриковичей, имевших своих представителей на столах всех русских земель; Владимира Святого и Ярослава Мудрого она называла русскими князьями, а не украинскими, как делает это профессор М. С. Грушевский. Если русский националист прочтет от доски до доски все книжки «Основы» в их сиренево-голубоватых обложках (помнится, их вышло двадцать), то его чувство ничем не будет задето и раздражено. Мысли статьи Н. И. Костомарова «О федеративном начале в Древней Руси», чуть ли не важнейшей из статей «Основы», прочно привились в русской исторической науке, вошли в «Курс русской истории» К. Н. Бестужева-Рюмина[50] (1872) и породили обширную литературу областных монографий.
В «Основе» впервые печатно выступил человек, которому потом суждено было сыграть выдающуюся роль в украинском движении. Мы имеем в виду Владимира Вонифатьевича Антоновича[51] и его знаменитую «Исповедь». В своей недоконченной автобиографии В. В. Антонович довольно путано говорит о своем происхождении, но, по официальным данным, он был польским шляхтичем Киевской губернии, католического вероисповедания. Отец его был, по-видимому, выходцем из Литвы. Родился он около 1830 года приблизительно в тех же условиях, как Северин Гощиньский или Богдан Залеский, но очень рано почувствовал, что он не поляк. После получения гимназического образования в Одессе он поступил на медицинский факультет Киевского университета, который и окончил в 1855 году. Но врачебная профессия его не удовлетворяла. Он перешел на историко-филологический факультет того же университета и предался занятиям историей. По окончании второго факультета В. В. Антонович сделался преподавателем киевских среднеучебных заведений; ученые же занятия свои, к коим питал особую склонность, сосредоточил в Киевском центральном архиве.
На заре 1860-х годов поляки лихорадочно готовились к новому восстанию против России. В. В. Антоновичу предстояло решить, на чьей стороне он будет: на польской ли, как будто ему родной, или на русской. Занимаясь в Центральном архиве, В. В. Антонович на основании исторических документов убедился, что в Киевщине, на Волыни и в Подолии ополячился и окатоличился только высший помещичий душевладельческий класс, а крепостная мужицкая масса всегда оставалось русской и православной, претерпевая тяжкие гонения за веру и народность; что поэтому Россия, как национально русское государство, имеет гораздо более прав на эти края, чем Польша, к воскрешению которой стремятся поляки, подготовляя восстание; что, наконец, люди демократических взглядов, хоть бы и польской национальности, живущие в пределах этих краев, для достижения единения с народом должны принять его веру и народность. В своей «Исповеди» В. В. Антонович чистосердечно заявляет, что он уходит из польского лагеря, так как поляки только ложью подкрепляют свои притязания на Юго-Западную Россию, и заканчивает малорусской поговоркой: «Брехнёю свит перейдешь, та назад не вернешься».
50
Бестужев-Рюмин Константин Николаевич (1829–1897) — русский историк, публицист, журналист. В 1847–1851 учился в Петербургском университете сначала на историко-филологическом, а затем на юридическом факультете. В 1851–1854 преподаватель словесности в 1-м и Александрийском московском морских корпусах. В 1856–1859 помощник редактора газеты «Московские ведомости», затем переехал в С.-Петербург и сотрудничал в «С.-Петербургских ведомостях» и «Отечественных записках». В 1864–1879 преподавал русскую историю будущему императору Александру III и другим членам императорской фамилии. В 1865–1884 был профессором русской истории Петербургского университета. Автор исследований «О составе русских летописей до конца XIV в.» (1868), «Русская история» (Т. 1–2, 1872–1885), «Письма Бестужева-Рюмина о Смутном времени» (1898), «Биографии и характеристики» (1882).
51
Антонович Владимир Бонифатьевич (Вонифатьевич) (1834–1908) — малорусский историк украинофильского направления. Окончил Киевский университет. С 1878 профессор русской истории Киевского университета. Автор книг «Последние времена казачества на правой стороне Днепра» (1870), «Очерк истории Великого княжества Литовского до смерти Ольгерда» (1878).