— Пепел?
— Они были кремированы. Так хотела Лили. Я разбросал пепел в кустах сирени.
Пожилой собеседник посмотрел на него с состраданием. — Тогда освободите их, Кон. Дайте им уйти!
— Я не могу, Энди. Лицо Патрика скривилось. — Они - все, что у меня есть. Разве вы не можете понять?
— Я предполагаю, что могу, Кон. Я предполагаю, что могу. Извините. Действительно, это не мое дело.
* * *
«В эту ночь из всех ночей в году,
Ах, какой демон искусил меня здесь»?
Эдгар Аллан По, «Улялюм»
* * *
Вечер был теплым, и около десяти часов участники вечеринки переместились в сад. Патрик, как обычно, пьющий только пиво, был практически в трезвом состоянии, которое усиливало, а не облегчало, необъяснимое и нарастающее чувство тревоги. Близость сирени, обычно вещь ностальгического удовольствия, каким-то образом способствовала его нервозности. Он поразился, заметив, что несколько кустов были на грани расцветания. Он хотел привлечь к этому внимание Корда, но передумал. И затем задался вопросом: — Почему я не сделал этого? Что со мной случилось? Что происходит?
Вся группа теперь была в беседке. Ему хотелось бы узнать причину, почему они все были здесь. Только Пол Бликер и Джон Фаст знали, что они предполагали выполнить. Все, что он должен был сделать - только попросить, чтобы они начали. Пол уже сидел за каменным столом. Как заметил Патрик, Пол выдвинул ящик стола идеальным исследовательским жестом.
— Мои заметки для статьи о патентном праве, которую я начал... несколько лет назад, — криво усмехнувшись, пояснил Патрик. – Я, кажется, никогда не смогу возвратиться к ней.
— Тогда, возможно, вам следует быть благодарным, — сказал Фаст.
— Что вы имеете в виду?
— Профессионал пишет по ряду причин, — пояснил Фаст. — Я сейчас работаю над моей «Энциклопедией окислительных реакций». Я знаю, почему я пишу ее. И я знаю, почему вы не пишете, Кон. Это потому, что жизнь была добра к вам. Пусть все останется, как есть.
Пол Бликер перебил его. — Вы говорите, что профессионал пишет по ряду причин, Джон. Назовите хотя бы одну. Почему вы пишете?
Темные глаза Фаста устремились на Пола Бликера. — Вы наверняка слышали, как говорят, что человек в долгу перед своей профессией. Это, может быть, верно. Но никакой профессионал не оплачивает свой долг путем написания для своей профессии. Если он независимый, скажем, инженер-консультант, или партнер в юридической фирме или преподаватель истории в крупном университете, он публикует, потому что это - часть его работы рекламировать себя и свое учреждение. Хотя, по сути, это дает ему очень мало денег. Если он - растущий молодой человек в корпоративном исследовательском заведении или в отделе корпоративного права, он пишет для репутации. Это помогает ему расти вверх. Если его собственная компания не признает его, то его признают конкуренты. Но если он уже наверху своего отдела в его компании, у него нет ни одного стимула для этого. Но они ему и не нужны. Если такой человек пишет, за его плечами есть самая сильная сила, известная человеческому разуму.
— И что бы это могло быть?
— Чувство вины, — спокойно ответил Фаст. — Он пишет, чтобы спрятаться от вещей, которые он сделал во имя своей профессии. Это дает ему защитный кокон, чтобы зарыться в нем. Дымовую завесу, чтобы спрятаться за ней.
— Во имя патентной системы, — твердо сказал Патрик, — я совершил любое преступление, известное человеку. И, тем не менее, я не могу начать.
— На самом деле, вы сделали очень мало, — сказал Фаст с неслышимой монотонностью. Но когда вы действительно сделаете что-нибудь, вы будете знать это. Вы не должны будете удивляться или догадываться. Затем вы начнете писать. Это придет немедленно. Никаких колебаний. Никаких лишних движений. Вы просто впрыгнете в это. Слова, страницы и главы польются потоком. Это будет ваше спасение, ваше верное избавление.
Все уставились на него. Корд нервно рассмеялся. — Итак, почему вы пишете, Джон? Каково ваше ужасное преступление?
Фаст обратил свои большие черные глаза на Корда, почти не видя его. — Я не могу сказать вам, мой друг. И вы бы не поверили мне, если бы я вам сказал. Во всяком случае, это никогда не может произойти с вами. Он повернулся к Патрику. — Но с вами, Кон, это может произойти. И это может произойти в ближайшее время. Прямо сегодня вечером. В этом месте.
Патрик рассмеялся дрожащим голосом. — Ну, сейчас, Джон. Вы же знаете, насколько я осторожен. Ничего со мной не случится. Чтобы начать писать мне нужно свободное время, а не раскаяние.
Фаст серьезно посмотрел на него. — Вы не плачьте. Вы улыбаетесь. Прежде чем Назарянин позвал Лазаря, Он плакал. Его невыразительные глаза казались почти печальными. — Как я могу объяснять это вам. Тогда пусть это свершится. Я поместил Руководство Шайне в пяти углах пентаграммы. Я думаю, что они ждут.
— Они? – заикнулся Патрик. — Ах да, конечно. Коллеги. Наверное, мы должны начать.
— Что это за запах? — воскликнул Салливан.
— Это - терпинеол — сказал Фаст, вдохнув. — Как «Шайне». Возможно, смесь альфа и гамма терпинеола. Он щелкнул пальцами. — Конечно!
— Конечно..., что? – спросил Патрик. Он контролировал свой голос, но почувствовал, что его подмышки обильно вспотели.
— Смесь... правильно сбалансированная, я бы так сказал. Как раз для синтетической сиреневой нефти.
Патрик был лишен дара речи.
— Очень странно, — заметил Салливан. — Сирень у Кона еще не распустилась.
— Запах может поступать откуда-нибудь со стороны.
— Возможно, мы все устали, сказал Корд. – Вы же знаете, что усталость порождает галлюцинации.
Патрик посмотрел на него с удивлением.
— Трудно убедить кого-либо, что запах может иметь сверх-химический источник, утвердительно сказал Фаст.
Корд недоверчиво рассмеялся. — Вы подразумеваете, что существует что-то такое, что синтезирует сиреневую нефть... или Шайне... или что-то такое?
— Мы настолько привыкли размышлять о влиянии запахов на людей, что совсем не думаем о создании запахов людьми. На самом деле, конечно, у всех есть свой специфический запах, и, как правило, он не неприятный, по крайней мере, при условиях разумной чистоты. В этом человек, по сути, в основном не отличается от других животных. Но человек, или скорее, определенное небольшое количество экстраординарных людей, кажется, обладает способностью, вполне возможно ненамеренной, вызывать запахи, которые никак не могут исходить от человеческих потовых желез.
— Вызывать? — удивился Салливан.
— Никаким другим словом, кажется, не описать это явление. Говоря химическим языком, в смысле обнаружения воздушных молекул, распадающихся в обонятельной слизистой оболочке, присутствие запаха является, действительно, спорным. С другой стороны, в строго нейропсихическом смысле, то, что ответ на «запах» получается в головном мозге, не может иметь никакого сомнения. Об этом явлении сообщали и подтверждали целые группы. «Запах святости» определенных святых и мистиков, кажется, подпадает под эту категорию. Фома Аквинский излучал аромат мужского ладана. У святого Иоанна Крестителя был сильный запах лилий. Когда открыли могилу Святой Терезы из Авила – «Великой Терезы» в 1583 году, полился аромат фиалок. И значительно позже, аромат роз был связан со Святой Терезой из Лизье - «Маленькой Терезы». Он посмотрел на Патрика. — Я думаю, что все готовы.
Патрик вытер лицо своим носовым платком. – Тогда, вперед, — сказал он хрипло.
* * *
«Моя свеча умерла...»
Французский детский стих
* * *
Пол Бликер сидел на железном стуле у каменного стола. Джон Фаст стоял лицом к лицу с ним с другой стороны. Остальные стояли позади Пола.