— Вы находитесь в длинном темном тоннеле, — спокойно начал Джон Фаст. — Сейчас все черно, как смоль. Но ваши глаза постепенно начинают привыкать к темноте.
Стояла абсолютная тишина. Голос Фаста продолжал бубнить. — Скоро, далеко впереди, вы сможете увидеть, что тоннель открывается. Это будет крошечный диск света. Когда вы увидите этот небольшой свет, я хочу, чтобы вы слегка кивнули мне головой.
От далекого ручья донесся горестный зов жалобного козодоя.
Глаза Пола Бликера были тяжелыми, остекленевшими. Его твердая посадка на железном стуле прерывалась только медленным ритмичным дыханием.
— Сейчас вы видите небольшой свет - устье тоннеля, продолжал монотонно Фаст. — Кивните головой, если видите.
— Свеча, — прошептал Пол.
Патрик вздрогнул, но быстро опомнился.
Фаст мягко продолжил. — Наблюдайте свечу, — сказал он. — Скоро она начнет перемещаться к вам. Она начинает двигаться.
— Ближе, — пробормотал Пол.
Во вспышке лихорадочной изобретательности Патрик шагнул вперед, схватил винную бутылку с огрызком свечи с каменного стола, щелкнул своей зажигалкой и зажег свечу. Он переставил бутылку на переднюю часть стола. Пламя мгновение поколебалась, а затем метнулись вверх. Патрик украдкой взглянул на лицо Пола. Оно было замороженным, бесстрастным.
Фаст серьезно продолжал: — Скоро у вас будет достаточно света, чтобы увидеть, что вы сидите за своим столом в библиотеке. Через мгновение вы увидите груды книг на столах возле вас. На вашем столе несколько книг. Прямо перед вами лежит большая книга. Теперь свеча достаточно близка.
— Близко, — пробормотал Пол.
Волосы на голове Патрика встали дыбом. Аромат сирени был удушающим. И тогда он заметил, что вся сирень вокруг распустилась. Он каким-то образом понял, что сирень не может расцвести за несколько минут. Это была ботаническая невозможность. Он мог почти слышать, как разворачивались нежные чашечки цветков.
Фаст продолжил. — Вы открываете обложку и смотрите на титульный лист. Он напечатан на машинке. Это — тезисы диссертации. Вы можете все прочитать. Вы ясно видите имя. Имя студента...
Патрик услышал вздох позади себя, и его глаза внезапно сфокусировались. Позади Пола, на дальнем краю каменного стола, за свечкой, он увидел две фигуры. Они были в нерешительности, безмолвными, невнятными, но они там были. Более крупная фигура почти дотянулась до его подбородка. Глаза маленькой фигуры еле пришлись на край стола. Он хотел закричать, но все звуки застряли в его горле. Более высокая фигура наклонилась над столом к Полу, и она держала что-то... открытую книгу. Но, ни одна из фигур не смотрела на Пола. Они оба смотрели на него. Он узнал их. В это застывшее мгновение его нос дернулся. Запах сирени колыхнулся и затем был, вдруг подавлен запахом чего-то острого, едкого. Патрик признал его, этот запах, не задумываясь. Это был озон. И как, будто в подтверждение его обонятельного подтверждающего знака, светящаяся... вещь... стала принимать форму позади двух фигур. Внезапно она прибрела лицо, затем глаза. Затем протянутые руки сомкнулись в охвате.
У Патрика возникла ужасная, мгновенная вспышка узнавания. Портрет в офисе Джона Фаста. Мефистофель, покоряющий Фауста.
— Имя студента – Лили Бланк, — сказал Пол Бликер металлическим голосом. – Штат Ю…
— О, Боже, НЕТ! – пронзительно закричал Патрик.
Свеча немедленно погасла. Пол боролся на своем стуле. — Эй, что..., где? — вскакивая, он уронил стул.
В темноте, вокруг Патрика раздавались голоса.
С мучительным стоном он свалился на траву. — Лили, Шана, простите меня. Я не знал. Но он должен был знать. Все время.
И теперь его разум начал раскачиваться как маятник, всё быстрее и быстрее, наконец, вибрируя в странном ритме узоров, столь изумительных и противоречивых, что он едва мог следовать за ними. Его разум сказал ему, что они ушли. Он сказал ему, что они не ушли. Он сказал ему, что они были там. Он сказал, что ничего там не было. И затем всё это началось снова. Его горло сжалось, его зубы впились в дерн, и от резкой команды его мысли замедлили свое израненное метание. Он прекратил спрашивать и удивляться. И, наконец, он совсем отказался думать.
Он услышал твердый голос Корда. Кто-то нашел выключатель освещения. Раздавался ворчливый шепот. И затем что-то оказалось на его спине. Некоторые из присутствующих набросили на него свои куртки. Мужская рука ненадолго задержалась на его плече. Это был нежный, даже ласковый жест, и он распознал его на ощупь, как человек, привыкший заправлять маленьких детей в их кроватки на ночь. Он использовал этот же самый жест много раз, и это было давно.
И теперь доносился звук удаляющихся шагов. И потом звук запускаемых двигателей. И, наконец, ничего, только плеск маленького водопада, сверчки и жалобный козодой вдали. Он не хотел двигаться. Он хотел только никогда не рождаться. Он закрыл глаза, и сон сковал его.
* * *
«Каждый человек, по моему разумению, является должником своей профессии, от которой человек, конечно, стремится получить самообладание и прибыль, так чтобы от долга прилагать усилия посредством совершенствования, чтобы стать ее поддержкой и украшением».
Фрэнсис Бэкон, Предисловие к принципам закона.
* * *
Было ранее утро, и с розовым рассветом на его щеке, пробуждение было мгновенным. Его ум был ясен и безмятежен, когда он сбросил куртки в сторону и встал на ноги. Он протер глаза, с огромным удовольствием потянулся, и пошел к водоему с лилиями. Зеленая лягушка сидела на плавающем листе желтого лотоса, но прыгнула в сторону, когда Патрик наклонился, чтобы плеснуть водой на свое лицо. Он вытерся подолом рубашки, который свисал над ремнем.
Солнце едва поднялось над небольшим холмом, и луч света врезался в водоем. Патрик бегло взглянул на это явление, затем всмотрелся в дно пруда, на преломленный луч. Было в этом какое-то правило оптики – закон синусов. Чей-то закон. Проверить это. Между тем была работа, которую нужно сделать. Важная работа. Он вошел в беседку, поднял опрокинутый железный стул, сел за каменный стол и вытащил карандаш и блокнот из ящика. Через мгновение он начал писать; сначала медленно.
«Дело по заявлению Галликсен пересмотрено. Машинописный тезис колледжа признан предшествующей печатной публикацией. Это решение апелляционного совета патентного бюро в...»
И затем быстрее и быстрее. «... важно, конечно, что диссертация была доступна для общественности. Это требование удовлетворяет...»
Теперь, он писал неистово, и страницы накапливались одна за другой. Он же собирался сделать его. Вопрос только в том, чтобы продолжить это сейчас, и это дало бы ему полную защиту. Также нечего волноваться о том, за какую работу взяться после этой статьи. Он знал, что вполне сможет справиться с любым текстом. Это не составит никакого труда. Или даже энциклопедия. Патрик - «Химическая патентная практика», в четырех томах. Он мог видеть ее уже теперь. Красные виниловые обложки, позолоченная надпись.
Стопка листов, вырванных из его блокнота, была уже довольно большой. Он отодвинул ее к углу стола, и при этом невнимательном движении сшиб бутылку со свечкой на землю, в увядающую сирень. Он уже мог мысленно представить свое «Предисловие к первому изданию». Это должно быть что-то особенное, базируемое, возможно, на точно соответствующих цитатах. Что там была за вещь на эту тему у Бэкона? Он нахмурился, озадаченный. Нет. Было что-то не совсем правильное в этом. Но не имеет значения. Много других. Так или иначе, где-нибудь, найдется слово и для него.
Конец