Леона покачала головой.
— Лучше не надо, если ты не хочешь, чтобы я уснула после десяти часов, — отказалась она.
— Так поздно? Потом ты будешь умолять меня пригласить тебя на ночную дискотеку. — Он издевался над тем фактом, что Леона обычно ложилась спать к девяти часам.
— Ты ходишь на дискотеки? — с любопытством спросила она.
— Нет, — ответил он, подошел, взял шаль из ее руки и накинул ей на плечи. — Я могу танцевать только очень медленные танцы, желательно в затемненной комнате, чтобы никто не догадался, до чего плохой я танцор.
— Не лги. — Леона улыбнулась. — Я видела, как ты пару раз танцевал джайв.
Итан поморщился.
— Теперь я чувствую себя стариком, — пожаловался он. — Ты еще спроси, каково было танцевать рок-н-ролл в шестидесятых.
— Ты не так уж и стар. — Она по-прежнему улыбалась.
— Я родился в середине шестидесятых, — объявил он.
— Значит, ты почти ровесник Хасана…
При упоминании имени Хасана наступила тишина, и серые глаза Итана помрачнели. Он отлично знал, насколько болезненным был для Леоны прошедший год. Никто не упоминал о Хасане в ее присутствии.
— Знаешь, еще не поздно остановить это безумие, — мягко сказал Итан.
Леона глубоко вдохнула и отошла от него.
— Я не хочу это останавливать, — тихо ответила она.
— Твое сердце…
— Мое сердце не имеет права принимать решения.
— Может, тебе стоит прислушаться к тому, что оно говорит? — спросил он.
— Может, тебе стоит заняться своими делами?
Резко повернувшись на тонких каблуках, Леона отошла от Итана и встала у перил террасы. Итан загрустил.
Закатное солнце над морем поднимало тонкие огненные всполохи в красивое ярко-красное небо. Вниз по холму в солнечных лучах мерцала вилла Сан-Эстебан. Здесь, на склоне холма, было так тихо, что умолкли даже цикады. Леоне хотелось успокоиться и вернуть покой своим трепетным эмоциям.
Расшитая бисером шифоновая шаль соскользнула с ее плеч. Итан подошел и осторожно вернул шаль на место.
— Извини, — пробормотал он. — Я не хотел тебя расстраивать.
«Я сама себя расстраиваю», — печально подумала Леона.
— Я просто не могу говорить об этом, — ответила она, признаваясь в своей уязвимости, что бывало крайне редко.
— Наверное, тебе нужно выговориться, — предположил Итан.
Но она просто покачала головой. Она постоянно так делала с тех пор, как год назад приехала в лондонский дом своего отца, выглядя эмоционально разбитой. Леона объявила, что ее пятилетний брак с шейхом Хасаном бен Халифа аль-Кадимом закончился. Виктор Фрейн перепробовал все возможные способы, чтобы выяснить, что произошло. Он даже поехал в Рахман, чтобы обо всем расспросить Хасана, но наткнулся на ту же твердую стену молчания. Одно Виктор знал наверняка: Хасан чувствует себя не лучше, чем Леона, хотя его сдержанный зять умел скрывать эмоции лучше Леоны.
— Она торчит здесь, в Лондоне, а он — в Рахмане. Они не разговаривают друг с другом, вообще ни с кем не разговаривают! Но ты можешь почувствовать вибрации, которые они передают друг другу через тысячи миль. Они общаются с помощью уникальной телепатии, основанной на явных страданиях! Это ужасно, — признавался Виктор Итану. — Нужно выждать время.
В конце концов это случилось. Два месяца назад Леона без предупреждения вошла в офис своего семейного адвоката и попросила его начать бракоразводный процесс из-за непримиримых разногласий с ее супругом. Что побудило ее выбрать именно этот день, никто не понимал, а сама Леона упорно молчала. Через неделю она заболела гриппом и несколько недель провела в постели.
Выздоровев, она согласилась приехать в Сан-Эстебан и применить свои дизайнерские навыки на построенных виллах.
Она выглядела лучше. Да, она по-прежнему была очень бледной, но начала вести более приемлемую повседневную жизнь.
Итан не хотел, чтобы она отправлялась домой, поэтому он развернул Леону к себе лицом и легонько поцеловал ее в лоб.
— Пошли! — бодро сказал он. — Надо повеселиться!
Улыбнувшись, Леона кивнула и попыталась притвориться, будто с нетерпением ждет вечеринки. Когда они проходили по террасе, она почувствовала легкое покалывание в затылке и поняла, что за ними кто-то наблюдает.
Подозрение заставило ее остановиться и обернуться. Она хмуро огляделась, но не увидела ничего необычного. За годы замужества за арабским шейхом она привыкла к постоянному, хотя и очень осторожному, наблюдению.
Но сейчас наблюдение показалось ей зловещим. Она вздрогнула.
— Что-то не так? — спросил Итан.