— Пес шелудивый! — хрипло произнес на русском языке человек, больше похожий на Зверя, особенно своими злыми глазами.
Аксель хотел что-то выкрикнуть, встать, но сразу же почувствовал теплоту на своей шее, а потом и пришло осознание скорой смерти. Тело Оксеншерна размякло и он, будучи все еще на корточках, так и свалился в свои же продукты жизнедеятельности.
Зверь поправил тело убитого шведа таким образом, чтобы измазать тому рот в нечистотах и положил рядом записку всего с двумя словами despectus occidit.
Только через пятнадцать минут после того, как человек, больше похожий на зверя, уже бежал по лесу в сторону лесной тропы, где оставил двух своих коней, хватились несостоявшегося шведского вельможи. Потом еще пять минут ушло на то, чтобы позвать человека из охраны, который умел читать следы, и только после отправится в погоню. Три железных капкана сильно замедлили продвижение погони, загонщикам приходилось быть осмотрительными, особенно, когда один швед проколол ногу валяющимся шипом. Когда же шведы вышли на лесную тропу и поняли, что тут прошли кони, причем две, погоня перестала иметь всякий смысл.
— Война! Это русский царь! Нужна война! — кричал Шютте.
— Да угомонись ты! — выкрикнул Делагарди, одергивая за плечо главу шведской делегации. — Не думаешь же ты, что русские не найдут, что сказать? Да они повесят какого бедолагу и скажут, что поймали убийцу, который услышал разговор и решил самолично мстить за царя. Еще по носу щелкнут и нашу охрану и укажут на то, что все же было неосмотрительно говорить в оскорбительном тоне с царем. И мы ничего, ни-че-го не докажем. А еще всплывут оскорбительные особенности убийства в нечистотах. Теперь поняли, с кем мы имеем дело?
— Но как после этого воевать бок-о-бок? — растерянно задавал вопрос Шютте, скорее адресованный в некуда, чем генералу.
— Вы же политик! Так и воевать. Ненавидеть, улыбаться, пить с ними, но воевать. А, когда станем по разные стороны поля сражения — бить нещадно! — патетически говорил Делагрди.
— А, если убить царя? — спросил Шютте.
— И тогда у нас не будет шансов закончить войну с Речью Посполитой победой, а придется воевать еще и с русскими, которые могут и объединиться с поляками. А еще… — тон Якоба Пунтоссона стал уже размеренным. — Я учил охранную роту по примеру того, как работают телохранители царя, недоучил явно, ибо работу охранников Диметриуса увидел сильно поздно. К нему сложно подобраться. Но, когда Господь даст мне шанс… я не промахнусь.
*……………*………….*
Яшка Зверь был человеком непростой судьбы. Ранее — он воин не из последних. Теперь же мужчина забыл, что такое благородство и как быть дворянином.
Яков Корастылев верой и правдой служил государю, тренировался, всегда был в форме, что позволяло иметь уверенность в своих боевых качествах. Не только на просторах Рязанской земли, откуда был родом Яков, но и во всей России, нельзя было найти лучшего лучника. По крайней мере, дворянин Корастылев таковых не встречал. Пусть время лука и стрел уже стремительно уходит, но свое оружие Яшка ни за что не променяет. Отличный лучник еще долго сможет выиграть поединок и с двумя воинами с пистолями, хотя бы и на расстоянии.
Корастылевы были небогатыми, даже, скорее, стремящимися стать бедными, дворянами. Служили, верой и правдой и, в отличие от многих иных дворян, уделяли внимание военному делу сильно больше, чем хозяйственной деятельности. Род был большой, но с середины прошлого века начал стремительно «стачиваться». Героически погибли два представителя рода при взятии Казани, потом воины пожертвовали собой ради спасения иных в битве при Молодях, в Ливонской войне погиб отец Якова и его старший брат Иван.
И мало было смертей на поле боя, Господь, как будто отвернулся от Корастылевых. За десять лет в оставшихся трех семьях ранее большого клана, рождались дети либо мертвыми, либо умирали в течении года, после рождения. Уже на северо-западе Рязанской земли начала хождение фраза «корастылева баба», которая означала женщину, которая никак не может дать здоровое потомство. И не важно для людей было то, что именно что коростылевские женщины, вышедшие замуж, давали вполне здоровое потомство. Ну а те жены, что были у Якова и еще трех его двоюродных братьев, как будто попадали под проклятие.
Не один священник, многие, до кого дотянулись Корастылевы, за немалые деньги освещали все, что можно, даже… чрево женщин. Не помогло. Яков даже обращался к колдуну, который и травы заваривал, и окуривал жилище, и даже дошло до того, что колдун чуть не совершил и блуд с женой Якова, которая выдавила глаз поганцу. Был бы в это время дома сам мужчина, так пустил бы кровь колдуну.