В Европе сейчас ищут напиток. Такой, чтобы можно было создать какой-то церемониал, чтобы пить при разговоре, да чтобы и эффект был. Можно ли в будущем обойтись без чая или кофе? Если для того, чтобы утолить жажду, конечно. Но сколько церемониала вокруг напитка! Можно пригласить женщину на чашечку кофе. И она понимает, что дело не в кофе, в во флирте, но такая интерпретация устраивает всех. Или пятичасовой чай в Англии. А сколько в России подписано соглашений под чаек? Сильно больше, чем под водочку.
И я такой напиток придумал. Дешевый, вкусный, мегаполезный, даже можно сразу продавать с сиропом из того же растения. Это цикорий. Еще до отправки посольств, я интересовался, что пьют в Европе. Цикорий пока не распространён. Может в Османской империи его употребляют, но так же вряд ли массово. Цвет цикория созреет к концу лета и его можно собрать… очень много. Сорняк он, на каждом лугу тьма произрастает. Корешки на сахар и очень вкусный сироп, цветки на напиток.
Производство наипростейшее, корешки цикория собрать очистить, размельчить, проварить, отжать… почти все. И вот вам еще один товар из России!
— Чем ты недоволен, Димитрий? — спросил Игнатий, когда я отпил зеленого чая.
— Скажи, патриарх, а что нынче происходит в православной церкви? Я пока не про нашу, русскую? Ты же грек, должен знать, — спросил я, наслаждаясь вкусом невкусного чая, как говориться, на безрыбье…
— Знамо что: Александрийский патриарх обособился, Иерусалимский такоже не хочет Константинопольскому подчиняться. От того и разлад идет, но сие и раньше было, — удивленно рассказывал Игнатий то, что мне не было известно ранее [разлад и упадок роли Константинопольского патриарха зашел так далеко, что султан пригласил на константинопольскую кафедру Александрийского патриарха].
— Это очень интересно. Нужно будет обдумать еще. Я же о другом, — я отпил чай и окончательно успокоился, то ли чай такой тонизирующий и успокаивающий, то ли организм не избалован всякими напитками и получает эффект от малого. — Я тут узнал, что нет у православной церкви ни одного университета, али иного заведения, чтобы учились там иерархи нашей церкви. Вот ты из Афона, жил в Риме, учился там. Чему? [Игнатий проживал и в Риме и в других городах Италии, а после вошел в близкий круг к Константинопольскому патриарху]
Игнатий закашлялся, подавившись чаем. Я уже знал, что он жил в Риме и, скорее всего, учился там. А это значит, что он принял Флорентийскую унию, в другом случае, Игнатий не мог бы жить в Риме и, уж тем более, учиться. А это такая крамола для русского патриарха, что и до бунта недалеко.
— Государь, сие… да я жил в Риме, но веру православную не отринул, — стал оправдываться Игнатий.
— Ты мне, отступник…- патриарх дернулся что-то сказать. — Сядь, владыко, и слушай что скажу!.. Ты мне нужен, так как мыслишь так, как я хочу. Гермоген стал бы чинить мне неудобство, сложно с ним было бы работать, себе на уме и стал бы мешать токмо. Думаешь, что не смахну тебя? Да стоит пустить по Москве, что ты, владыко, в Риме жил и все… А может ты иезуит?
— Свят, свят, Димитрий Иоаннович, — патриарх начал истово креститься.
— Тогда так, владыко, живи скромно, дела делай нарочито великие. Думай, как за кошт церкви открыть Православную Высшую духовную семинарию. Пригласи учить самых мудрых людей, для чего шли посольства к патриархам. Но никакой унии!.. В Москву поедут учиться, не в Рим, а сюда и уния Флорентийская ослабнет в умах православных. И деньги повезут к нам и православный люд с иных земель потянется. Через двадцать лет должно быть так, что ни один патриарх, хоть Антиохийский, Ерусалимский, не могли быть рукоположены без обучения у нас. Займи Гермогена, он столь деятельный, что все сладит и без тебя. Еще… проследи за посевной на церковных землях. Еще не поздно, но монастырские земли должны дать зерна более, чем в прошлом году. Вводи трехполье, пока. Рассказывай про богоугодные овощи заморские, рассказывай, что лекарское дело — нужное Богу. Работай, владыко, ночами не спи, но работай! И поставь уже кого нужного на Ростовскую кафедру замест убиенного Филарета.
Наступила пауза. Действительно, вопросов я накидал много, но церковь — это целый аппарат, в котором хватает кадров, где хозяйственников больше, чем грамотных священников.
— Много, государь-император, поручил ты мне, — растерянно отвечал Игнатий.
— Это я еще тебе не сказал про то, что на следующий год собираюсь искать разумных отроков и в том вижу помощь от церкви. Готов платить за одного принятого ученика в школу по рублю, — озвучил я еще одно направление, о котором думал чуть позже поговорить, когда пойму ситуацию с ремесленниками и с итогами за полгода работы государевой школы в Преображенском.