— Мне нужен Смоленск! — жестко сказал король.
Сигизмунд желал заполучить коронные земли, свои земли, из которых мог бы кормить войско. И для этих нужд, по мнению короля, более всего подходила Смоленщина. То, что выделяется королю на войско — крайне мало, не более двадцати пяти тысяч, остальное войско — это договоры с магнатами, поклоны Сейму, уговоры шляхты, ну и наемники, на которых нужны деньги, которые, опять же, Сейм не дает. А так, имея свою кормовую базу, Сигизмунд мог многое решать и меньше озираться на мнение Сейма.
— Ваше величество, — встрял в разговор Радзивилл. — Можно же рассмотреть вариант похода на Москву. Нам нужен бой, решительное сражение. До Москвы дойдем чуть больше, или даже меньше, чем за месяц, а там… никого. Все войска, что были у слабых московитов севернее Смоленска.
— И мы обрекаем Ходкевича? Его же разобьют! — спросил Сигизмунд.
Королю уже начинал нравится план, по которому можно захватить Москву.
На чем держится власть царя самозванца, который посмел писать чуть ли не оскорбительные письма, где говорил, как на равных, когда сам… ублюдок безвестный? В польско-литовском войске есть Михаил Иванович Мстиславский, пусть на правах почетного пленника, но этот человек вполне имеет право на трон, как Рюрикович. Так что можно разыграть карту Мстиславского, чтобы не получить народное сопротивление польскому войску. А битва… так русские бросят все и побегут к Москве, оставляя Смоленск. Если выиграть время, то план Жолкевского вполне исполним.
Однако, королю не хотелось жертвовать Ходкевичем, который поддерживал его и был рядом, когда начался рокош. Лишиться такой поддержки будет ударом. И понятно, почему Радзивилл так ратует за поход на Москву. Там и его жена пленницей, ну и он в случае полного поражения Ходкевича под Смоленском настолько ослабит своего потенциального соперника, что род Радзивиллов еще больше укрепится и без труда заберет спорные земли.
— У Иеронима Ходкевича есть войско, он не ребенок против славных рыцарей. И русским далеко до настоящих воинов. Нужно послать ему письмо, где приказать продержаться две недели и отходить в белорусские крепости. Может гетман после бить русских с Полоцка, этот город не возьмут, он укреплен, или из Могилева, — говорил Жолкевский, под одобрительные взгляды от Яноша Радзивилла.
— Отправьте пан Радзивилл письмо своим войскам, что еще остались, пусть они быстро придут на помощь Ходкевичу. Без обоза доберутся весьма скоро. Вы же их оставили в Витебске и Полоцке? — сказал король, наслаждаясь реакцией Яноша.
Войско, что было отправлено магнатским родом на восток Литвы было общее, все Радзивиллы направили свои отряды. И это было, если не тайна, то явно то, о чем Янош говорить не хотел. Но прозвучало условие от короля и оно выглядело вполне компромиссным. Для всех, кроме Радзивилла. Ну а то, что слова о войске Радзивиллов, которое исполчено, но не участвует в войне, прозвучали в присутствии многих шляхтичей… так недолга и обвинить магнатов во вредительстве.
— Я пошлю письма, — выдавил из себя Янош.
— Мы идем на Москву! — озвучил уже очевидное гетман Жолкевский, оставляя за собой последнее слово.
Глава 9
Глава 9
Москва
28 апреля 1607 года
Листов заговорил. Он еще не успел насладиться прелестью ощущений от дыбы, а уже начал петь. Это было и хорошо и плохо. Казалось бы, а что тут плохого? Изловили же шпиона, убийцу, который самолично перерезал горло одному из русских людей, с которыми был в посольстве? А нехорошо то, что Листов был слабохарактерным, а по моей задумке, он должен был обладать стальными яйцами, чтобы сделать то, что я хочу.
Мне нужен был иезуитский куратор. Таких «Листовых» может быть пруд пруди, а кукловод один, надеюсь, что не больше. Поэтому игра напрашивалась сама собой. И сыграть иезуитов было бы невозможным без участия Листова.
Как же меня огорчил факт того, что в грязных делах замешан и Караваджо!.. Но по нему пока я вообще никаких действий не стану предпринимать. Нельзя, чтобы куратор дернулся, понял, что его агенты взяты. Все ли? То же вопрос, который нельзя проигнорировать, от чего о нахождении Листова на дыбе, как и о разговоре с ним, знал очень ограниченный круг лиц. Ну, а когда русского дворянина Тимофея Листова живым и в здравии увидели все, даже и те, кому глубоко плевать на него, игра началась.
Нужно выйти на куратора, и ближайшая встреча должна была произойти сразу после того, как я «приму в дар» от Караваджо реставрированную икону. По словам предателя, образ не должен был быть отравлен. Такими подношениями проверяется уровень моей охраны, как и преследуется цель усыпить бдительность. Тем более нужно было принимать икону и делать это показательно, чтобы у иезуитов не созрел другой план отравления. Не сомневаюсь в их изобретательности, потому не хочу вынуждать врагов искать иные изощренные способы меня, и не только, убить.