— Засада! — закричал атаман, уводя своего коня в сторону, где была узкая улочка, но, как видел атаман, эта улочка должна была вывести из города.
Узкая дорога была перекрыта перевернутой телегой и еще наброшенными на нее бревнами и какими-то корзинами. Препятствие так себе. Но есть ли хотя бы три минуты, чтобы расчистить затор? Не было! Уже звучали первые выстрелы.
Сложись подобная ситуация в поле, то Заруцкий отдал бы приказ собраться всем вокруг его. После казаки быстро бы организовались и пошли в бой казацкой лавой, сокрушительной и решительной. Ну а гусарские пики пробили бы брешь в почти любой обороне. Пусть и не были казаки мастерами во владении пикой, но та сотня, что была обряжена в гусаров, лучше иных овладела тактикой гусарского удара.
Схватка на улицах города быстро становилась бескомпромиссной бойней, где главенство взяла не тактика групп, а индивидуальное мастерство. Тут казаки были наголову сильнее почти каждого вооруженного человека из тех, кто организовал засаду. Заруцкий не сразу осознал, что количество противника отнюдь не означает его качество.
Нужно было всмотреться в тех мужчин, которые пытались уничтожить наглых русских, решивших обманом взять их, почти вольный, город. Не было на это времени, да и мысли казаков были направлены на то, как удачнее изловчиться и рубануть очередного горе-вояку, а не на то, чтобы понять, что им противостоят отнюдь не воины.
— Выкрикивай, кабы бились по десяткам! — сказал Заруцкий своему помощнику и заместителю Пронке Черному.
Атаман увидел, что лучше всего в стесненных городских условиях биться не индивидуально, но и не всем отрядом, а именно десятками.
Через три минуты, когда некоторые казаки уже смогли объединиться и распределится по десяткам, дело уничтожение засады пошло споро. Настолько, что атаман, самолично уже изрубивший шесть рижан, стал засматриваться на все еще открытые ворота замка.
*……………*……………*
Когда рижский магистрат узнал, что к ним идет отряд ряженных под польских гусар русских казаков, обнаружилось, что сил в городе не достаточно даже для того, чтобы противостоять и пяти сотням профессиональных воинов. Все, чем располагала Рига — это сотня наемников-немцев, да еще сотня городской стражи. Ранее городу было крайне важно, чтобы коронных войск на улицах Риги не было, ведь город только номинально, как считали рижане, входил в состав Речи Посполитой. Да и то, что поляки-католики не слишком лояльны к местному населению, большинство из которых лютеране, не позволяло держать большой гарнизон. Хотя, чуть ранее в городе располагались две сотни воинов из коронного войска, но они были отозваны после объявления рокоша Зебжидовского.
Бургомистру города удалось продавить крайне неприятное для большинства населения решение: предполагалось оказать сопротивление казаками по средствам цеховых организаций, уже уходивших в прошлое, но все еще номинально существовавших. Каждый цех, будь то кожевенников, или кузнецов — это отдельное воинское подразделение. Раньше, о чем уже и не помнят старожилы Риги, цеха проводили регулярные тренировки своих мастеров и отряды ремесленников были вполне организованной силой, сейчас же… они умирали и те члены магистрата, что не полезли в сражение, наблюдая за бойней со стен Рижского замка, уже прикидывали расклады на предстоящих выборах бургомистра. Ведь, чем бы ни закончилась бойня, все равно — это ужасный удар по ремесленной составляющей города — умирали мастера и их подмастерья. Впрочем, гильдия купцов так же выставила от себя сотню бойцов. Эти воины были не мальчиками для битья, купцам нужна постоянная охрана даже в безопасных переходах по территории Речи Посполитой, но в профессионализме купеческие охранники все равно уступали казакам.
И многие понимали, что будь на месте русских шведы, город сдался бы на милость победителям. Но русские… их ненавидели.
— Господин Миллер, вы собираетесь что-либо сделать? — сорвался на писк бургомистр.
Командир наемников Клаус Миллер не спешил отвечать. Он всматривался в происходящее на улицах ремесленного района города, который в последнее четыре года только начал восстанавливаться, а теперь… да там просто некому будет трудиться после такой бойни.
Расчет при планировании операции, которой ротмистр Миллер мог гордиться, но только до начала осуществления плана, был на то, что русские не смогут ничего противопоставить явно большему количеству воинов. Пусть эти бойцы и были не профессиональными, но мужчин успели согнать и с Динабурга, с Кокенгаузена. Сейчас семь сотен вооруженных взрослых мужчин, которые, пусть и изредка, но тренировались, по всем подсчетам должны были уничтожить или принудить к сдаче казаков. Кто такие казаки? По мнению Миллера, никогда с ними не встречавшийся, — мужичье, взявшее в руки оружие, при чем беглые крестьяне. А тут ремесленники — сытые, неплохо вооруженные, мужчины. Однако, эти казаки дерутся, как профессиональные войны, на что расчета не было.