Так что парень попал под пиар: бессмысленный и беспощадный. Теперь о нем расскажет и Минин, вернее его бирючи, а я дал ажно сто рублей на расширение производства и заказ кожевенного сырья. И этот факт будет доведен до сведения московских ремесленников, и не только столичных. Прослежу еще, куда он потратит эти деньги. Если на дело, так быть парню мануфактурщиком и «поставщиком императорского двора».
Да, я решил внедрить норму, где преуспевающие производители получат знак отличия от императора. Надеюсь и другие станут более мотивированы улучшать собственное производство, чтобы получать государственные заказы, как и вероятные субсидии.
— Получилось! Сладилось! –прервала мои воспоминания Ксения.
Жена ворвалась в мой кабинет, чего не было еще никогда. И такая счастливая была при этом, что не хотелось и указывать супруге про ранее договоренное, что кабинет — это для всех вход только с моего разрешения.
— Что сладилось? — спросил я.
— Так это… — жена замялась.
— Супружничал он с ней! — выпалила Ксеня.
— Кто? С кем? — заинтересовался я.
Отчего-то самое личное, интимное, часто интереснее, чем многое иное. Даже мне постельные истории интересны, тем паче, что они происходят в этом целомудренном времени и еще в Кремле.
— Так фряз тот — художник. Я… прости, без твоего ведома, приставила Лукерью к нему, да пообещала подарки добрые, коли она поступится своей девичьей честью, — просила прощения жена, но было видно, что ни чуточку не сожалеет о содеянном.
И кто скажет, что нет в мире магии? Как получается, что я только задумывался о том, что сделать, а моя жена уже все организовала. Видимо, у нее было больше мотивации. Ревность может подвигнуть на многое.
— Рассказывай! — сказал я с некоторым задором.
Мне было неприятно думать, что Караваджо садомит. И хорошо, что он не смог устоять перед Лукерьей. Да я его в этом понимаю — девка огонь. По рассказам Ксени, художник сразу же предложил деве стать натурщицей для одного из образов на его картине, ну а после, как увидел девушку в полном товарном виде, не устоял. И теперь, когда я стану смотреть на произведение искусства религиозного характера, то в экспозиции, где киевляне радостно идут в Днепр для крещения, увижу лицо Лукерьи и… мысли будут о том, что шедевр имеет и элемент грехопадения. Но я это переживу, а другим не обязательно знать. Но кто его знает, сколь разные пути Господни!
*…………*………….*
Викарный архиерей Исидор сидел на лавке и стеклянными глазами смотрел на горящую свечу. Он уже поразмыслил, где сделал главную ошибку, но и пришел к выводу, что к такому сопротивлению своей деятельности не был готов. Исидор поступал так, как его учили и все могло получиться. Но… не получилось.
То, что не все идет гладко, Исидор, понял еще вчера. Когда он вернулся в патриаршую усадьбу после очередной, судьбоносной встречи с агентом. Он увидел подозрительные тени трех человек, которые дежурили у ворот. Иезуит, было дело, хотел бежать, но посчитал, что слежка уйдет, или лучше бежать через калитку, что была в противоположной стороне от ворот. Но и там были тени. А по утру, когда можно было уйти с другими прислужниками патриарха, усадьба была взята чуть ли в осаду. Тот, кто выходил из ворот, уже не возвращался. Исидор специально, под надуманным предлогом просил сходить одного монаха-писаря в соседнюю церковь и быстро вернуться. Тот не вернулся.
А так хотелось, как минимум, отомстить Листову и Караваджо… Нужно было понять, что страх русского дворянина Листова, который трясся на встрече, был связан не с тем, что операция входила в завершающую фазу и тот опасался провалить дело. Листов боялся потому, что его уже вели и использовали.
— Византийцы! — зло прошипел иезуит.
Ну, да, а кто еще в своем коварстве мог бы сравниться с Орденом, как не эллины? Может только римляне?
— И почему я не убил эту девку? — сокрушался Исидор, вспоминая, что самолично подавал квас царице, когда та приезжала к патриарху.
Но смерть годуновской ведьмы, каковой иезуит считал Ксению, после того, как она смогла найти противоядие и спасти себя от отравления, не решила бы всех проблем. Напротив, самозванец, мог поступить очень жестко, особенно, если бы догадался о деятельности иезуитов. Так что травить нужно только государя.