— Вы мысли читаете? — спросил ученый.
— О, нет, я лишь понимаю вас, ибо сам чуточку, но исследователь. Но вы не ответили на мой второй вопрос. Кто же с вами, — сказал я, поглядывая на женщину лет чуть за сорок, которая переминалась с ноги на ногу.
— Прошу простить меня за бестактность, — Кеплер поклонился. — София — сестра моего учителя и друга Тихо Браге. Она занимается многими науками: ботаникой, астрономией, садоводством, медициной. Возможно, в вашей большой стране найдется дело для нее и для ее мужа, весьма сведущего в алхимии [в это время София Браге жила со своим мужем впроголодь, при том, что ее семья предлагала поддержку, но только, если женщина бросит науку. Этого не случилось и София активно занималась исследованиями во многих областях, сдерживаясь только наличием, скорее, отсутствием, денег. Сам Кеплер находил ее особой весьма развитой и умной].
Садоводство, химия, медицина — все это нам нужно, при чем много. Но… она женщина. При этом великий Кеплер акцентирует внимание именно на личности женщины. Алхимик стоит воды в рот набрав. Чувствуется, что он несколько забитый человек и что в семье явно матриархат.
— У женщин есть некоторые качества, которые недоступны многим мужчинам. Иногда женское нестандартное мышление и упорство могут способствовать научным открытиям, — говорил я задумчиво. — Но, к сожалению, и в России общество таково, что публично женщина не может заниматься наукой. Вместе с тем, ваши рекомендации, господин Кеплер будут приняты к сведениям.
— Благодарю, ваше величество! — отвечал Кеплер.
— София, а вы, что думаете по поводу своего будущего? Кем себя видите? — спросил я у женщины.
Была уверенность — Эрик Ланж начнет нервничать, что к его жене обращаются не испросив разрешения у него, мужа. Однако, с самого начала разговора было понятно, что этот персонаж — прицеп. И вот мне нужно понять: для чего мне баба «с прицепом», даже если речь идет о науке, но никак не о личной жизни!
— Ваше величество, — отвечал мне уверенный, или даже, самоуверенный, женский голос. — Я готова работать и во благо вашей московитской науки… простите, русской, но за плату, как и мужчине. Нам нужно жилье и лаборатория. По крайней мере, должное количество бумаги, чернил, несколько слуг, чтобы не отвлекаться на быт.
Я улыбнулся. Вот оно — эмансипе! Феминистка начала XVII века! И этот факт меня веселил. А когда я представил, что сейчас София скинет платье, и задерет нижнюю рубаху, демонстрируя грудь, а там надпись «даешь бабу в науку!», примерно так, как это делали оголтелые девки в будущем, то чуть не впал в истерику.
— Я прошу прощения! — говорил я после продолжительной паузы, пришлось сделать несколько глубоких вздоха, чтобы не рассмеяться. — Все это я готов вам предоставить, как и согласен пойти на то, чтобы дать вам испытательный срок. Скажем… три месяца, после которых жду хоть каких, но убедительных результатов работы. Перво-наперво займитесь выращиванием тюльпанов. Тех, что уже заканчивают свое цветение на территории Кремля. Пробуйте соединить и срастить разные луковицы. Ну и занимайтесь наукой, только той, которая принесет пользу. К примеру, за химический способ изготовления большого количества соды, я буду снабжать вас до конца моих, или ваших, дней.
— Это немного… иной подход, как принят в Европе, но, думаю, что я соглашусь, — отвечала София Браге, и уже после выражение согласия жены, похожие слова прозвучали и от ее мужа.
— Ну а вы, господин Кеплер? Вам я сразу же, за те работы, что вы уже сделали, и за новые издания, с которыми чуточку помогу и я, могу даровать титул борона, выделить землю или дать деньги для строительства мануфактур, что более прочего оценю, — я искушал великого ученого и златом и славой и научными открытиями и был почти уверен, что он уже из России не уедет.
— Если вашему величеству будет так угодно, то я бы смиренно просил о милости поговорить с вами и задать ряд вопросов, но у меня больная жена и мне стоило много серебра, последнего, которое я имел, чтобы за ней сейчас ухаживали. К осени я хотел бы вернуться в Прагу. А, учитывая военные действия, мне придется плыть через моря и потратить на дорогу не менее месяца, а, скорее больше. Но я… вероятно… — было видно, что Кеплер сомневается и я не хотел бы на него давить, но и вот так взять, выложить все свои знания о космосе… нет, нельзя [в это время первая жена И. Кеплера уже сильно болела и скоро умрет].