Марек взглянул на бронзовые часы, стоявшие на каминной полке, — четверть девятого. Через пятнадцать минут настанет долгожданный миг, который превратит Марека из куска нью-йоркского дерьма в значительную фигуру, хотя, конечно, не такого масштаба, как Каликов. В фантазиях Марека священнодейство происходило в безупречно обставленном офисе, в одном из тех, каких много у этих убеленных сединами сладкоречивых идиотов. Но нет, они и минуты своего драгоценного времени ему не пожертвуют. Откуда им знать, что для такой сделки и у них кишка тонка.
Он вновь взглянул на часы: двадцать пять минут девятого. Пора. Марек вернулся в спальню и внимательно осмотрел себя в большом зеркале. При росте шесть футов два дюйма он был атлетически сложен, подтянут. «В здоровом теле здоровый дух», — как любил говаривать его папаша. Мареку нельзя было дать и сорока. Блондин, более светлые, чем у отца, жесткие волосы еще не начали редеть. Лицо с мелкими правильными чертами спокойно и всего лишь несколько морщинок в углах узких зеленых глаз. Контактные линзы только усиливали жесткость их взгляда.
Возьмись за дело, Микки, как один из тех парней, сказал он своему отражению в зеркале, будь мужчиной, тебе предстоит сделка, настоящая сделка, может быть, главная в твоей чертовой жизни.
Звонок в дверь раздался ровно в половине девятого. Затем послышались резкие удары медного молоточка о дубовую дверь, и Марек Ножовски легкой походкой, с улыбкой на устах пошел встречать гостя.
Вместо одного он увидел на пороге троих мужчин. Неудивительно, если принять во внимание масштаб персоны, с которой он имел дело. Один из его гостей — низкий, толстый человек — имел привычку переводить пристальный взгляд с одного глаза собеседника на другой. Мартин Райан — так его звали от рождения — позже стал известен как Мартин Бленкс — Холостой. Кличку свою он получил после случая, когда восьмилетнего Мартина избил сильно разгневанный отец. Мальчик подождал, пока папаша отойдет ко сну, затем из укромного местечка извлек семейный пистолет 38-го калибра и три раза нажал на спусковой крючок.
К сожалению, незаряженный пистолет сделал несколько щелчков, достаточно громких, чтобы разбудить отца. Тот в очередной раз поколотил Мартина, но столь жестоко, что потребовалось хирургическое вмешательство и внимание полиции, которая передала Мартина в Бюро по общественной заботе о детях. Затем последовал ряд исправительных домов, в них он провел десять лет. Его насиловали, потом он сам насиловал и учился избегать насилия. Мартин вернулся домой только для того, чтобы всадить пулю в лоб отца. Тогда парнишке было восемнадцать лет — как раз столько, сколько требуется, чтобы попасть в настоящую тюрьму для взрослых, которая называлась Клинтон. Там он уже мог постоять за себя, дать достойный отпор насильникам и даже брат «цыплят» под свое крыло.
В течение десяти лет, проведенных за решеткой исправительного учреждения под названием Клинтон, ничего особенного в жизни Мартина не случилось. Он вышел из тюрьмы, имея достаточно связей, чтобы собрать банду из бывших заключенных и стать основной фигурой в процветавшей тогда торговле кокаином на территории, которая расположена к западу от площади Таймс, между Тридцать четвертой и Пятьдесят седьмой улицами и известна как Чертова Кухня.
Марек Ножовски кивнул невозмутимому Мартину Бленксу и отступил, давая возможность ему и сопровождавшим зайти в квартиру.
— Ты обещал явиться один, — напомнил он.
— Я соврал, — ответил Мартин Бленкс.
Не ожидая команды, сопровождавшие быстро осмотрели квартиру. Они искали нечто, угрожавшее жизни Мартина. Бленкса. Его паранойя на этот счет превратилась в легенду. Ничего не поделаешь, он получил закалку в колонии для несовершеннолетних.
— Послушай, Мартин, о некоторых вещах нельзя говорить, если при этом присутствуют больше, чем двое. Я не прав? Окажи мне услугу: как только они все осмотрят, отошли их, пожалуйста, домой, чтобы мы могли поговорить с глазу на глаз.
Мартин Бленкс ничего не ответил Мареку. Пока его люди работали, он изучал внешность хозяина: кашемировый свитер, шерстяные фланелевые брюки, кожаные ботинки от Белли и даже две тонкие золотые цепочки поверх свитера, одна из них с распятием. Бленкс вышел на Ножовски через юриста по имени О’Брейн, который работал в этом районе. О’Брейн был дитя Чертовой Кухни и, получив образование, не смотался в другой район. Он остался, чтобы предоставлять юридические услуги своим корешам, одним из которых был Мартин Бленкс.