— А вы помните жильцов из квартиры 3Ф, что жили здесь два года назад? — Майрон терпеливо ждал, пока другие вспомнят. Это была банда, любившая мотоциклы, скорость и тяжелый рок. Их въехало сразу несколько человек, где обитала секретарша — крашеная блондинка. Она была маленькой, как мышка, но питала пристрастие к групповому сексу и Халею Хогзу. — Да, конечно, они жили у нас некоторое время, ну а что вы хотите? Вы же не можете отрицать того факта, что Моррис в конце концов выгнал их отсюда. Конечно, неприятно иметь таких жильцов, как в квартире 3Ф, но это всего лишь пустяк, который не может явиться причиной для каких-то коллективных протестов. Некоторые здесь присутствующие уже говорят о юристах и инспекторах по условиям проживания. Послушайте, вы же занимаетесь ерундой!
— Ну, а что говорит управляющий? — Майк Бенбаум с негодованием смотрел на Майрона Гоулда. Он чувствовал к нему отвращение, потому что Майрон был ассимилированным евреем, который хотел ладить со всеми. Таких людей Майк и его отец всегда ненавидели. От них вообще никакого толка, они готовы прятаться под материнской юбкой, как только жизнь им начинает казаться слишком жестокой штукой.
— Больше нет никакого управляющего. Прошлой ночью я отморозил, пардон, свою задницу, — сказал он, обращаясь к женщинам. — Мне восемьдесят один год, а я должен носить вниз мусор. С тех пор как Моррис уехал, все это место — просто кусок…
Заметив испуганный взгляд Андрэ Алмейды, старик умолк.
— Почему в других домах не случается ничего подобного? — Мухаммед Азиз был мусульманином из Пакистана и жил в «Джексон Армз» всего десять месяцев. Сильвия не приглашала его, ибо не знала достаточно хорошо. Но она хотела, чтобы кто-нибудь из азиатов присутствовал на собрании, и сказала об этом старому джентльмену, которого встретила около почтовых ящиков. Старика звали Афтаб. Он не мог прийти сам и послал вместо себя в качестве наблюдателя более молодого.
— Надо, чтобы мы могли понять, что происходит перед тем, как подписывать любые бумаги. Домовая администрация и так уже за нами охотится, — сказал он Сильвии. — Видите, многие квартиры пустуют. В них раньше жили азиаты, и ситуация становится все более опасной для нас. Я пошлю молодого человека, чтобы он сам все увидел и услышал. Мухаммед Азиз очень умен. На родине он был врачом, а здесь работает техником.
Сильвия ответила Афтабу широкой улыбкой, но на лице его увидела скрытую злость. Тем не менее ей пришлось смириться — в «Джексон Армз» проживало двенадцать пакистанских семей, и, если ситуация ухудшится, они все ей понадобятся.
— Многие пакистанцы живут в других домах, и у них нет подобных проблем. — На гладком смуглом лице Мухаммеда Азиза застыла вежливая улыбка, и голос звучал сладкоречиво.
Это, конечно, было серьезное замечание. Моррис владел тремя зданиями. После его отъезда в двух других заметных изменений не произошло. Те же управляющие, те же жильцы, которым по-прежнему оказывались коммунальные услуги.
— Совершенно справедливо! — Майрон Гоулд зацепился за мысль Мухаммеда, хотя не понимал, какие проблемы волнуют пакистанца. — Нет никаких причин считать, что лишь оттого, что выгнали пьяницу-управляющего, который, кстати, это заслужил, все пропало. Не нацисты же в самом деле оккупировали наш дом. — Последнюю фразу от произнес на повышенных тонах и многозначительно посмотрел в сторону Майка Бенбаума.
Майрон дал понять, что не позволит делать из себя дурака.
— Но ведь ты же не знаешь, правда? — Майк Бенбаум не переносил, если последнее слово в разговоре оставалось не за ним. Скорее его вынесут в простыне, чем он позволит ничтожеству вроде Майрона унизить себя. — Два дня назад я позвонил этим ворам, которые называют себя администрацией. Я так и сказал их секретарше: «Послушайте, мне ничего от вас не надо, мне надо, чтобы вы соединили меня с хозяином, я хочу напрямую поговорить с владельцем дома!» Вы знаете, что сделала эта дрянь? Она даже не сказала мне, чтобы я не лез не в свои дела! Она просто бросила трубку. Бряк, и все!
— Ну и что? — спросил Майрон, оглядывая присутствующих в поисках поддержки. — Какого черта ты все это рассказываешь?
Он не желал опускаться до уровня Бенбаума, но старый мерзавец его раздражал своим упрямством.
— А дело в том, — продолжал Майк Бенбаум, почти касаясь лица Майрона длинным крючковатым пальцем, — что, может быть, сам Гитлер владеет нашим домом, и у тебя нет никакой возможности доказать мне, что это не так. Ответь мне: если эти жулики не затевают ничего плохого, почему им надо прятаться?