В любом случае ситуация выглядела многообещающей, а потому я приблизился к гардеробу и обратился к самому себе четким культурным голосом — голосом младшего сына какого-нибудь аристократического семейства, каковой после пары лет в Оксфорде присоединился к силам закона и порядка via Хендонский полицейский колледж.
— Что вы здесь делаете, Симмонс? — осведомился я с оксфордским прононсом.
На что я ответил в басовом ключе и с акцентом Пондер-Энда, поскольку Симмонс представлялся мне заурядным полицейским, получившим начальное образование в местной школе:
— Я запер одного вот тут, сэр.
— Неужели? — сказал я. — Отличная работа Симмонс. Сторожите его хорошенько, а я спущусь вниз.
Тут я подошел к двери, захлопнул ее и постоял в ожидании отклика.
Он последовал не сразу, и я было испугался, что мои познания в психологии могли меня подвести. Но все оказалось в ажуре. Теперь я понимаю, что Окшотт всего лишь взвешивал положение вещей и ждал исхода обычной для сквалыги борьбы между любовью к свободе и жадной страстью к своему бесчестно нажитому богатству. Вскоре из гардеробных глубин донеслось скорбное «Э, сержант», послышалось шуршание, и из-под дверцы выползла пятерка.
Я забрал ее, на чем первый ход исчерпался.
Полагаю, до Окшотта дошло, что, покупая душу полицейского, нельзя скряжничать, так как вскоре из-под дверцы прокралась еще пятерка, а я тигром прыгнул и на нее. После того как появление пятерок продолжалось еще некоторое время и мои финансы росли все стремительнее, я решил забрать свою прибыль и выйти из игры. В любую секунду мог начаться систематический обыск дома — я не понимал, почему к нему до сих пор не приступили, — и, если бы меня обнаружили в его стенах, объяснить мое присутствие было бы непросто. Безгрешное сердце и чистая совесть прекрасны, но во время полицейских налетов на игорные заведения толку от них на удивление мало, и я полагал, что мне лучше оказаться где-нибудь еще, и подальше отсюда. Я чувствовал, что Окшотту с его хитрым умом будет нетрудно внушить полицейским силам столицы, будто устроителем игорных шабашей был именно я.
А потому я отпер дверцу, сиганул на балкон и спустился по приставной лестнице. Я часто пытался представить себе, какой была реакция Окшотта, когда он выбрался из гардероба и обнаружил, что спальня абсолютно свободна от каких бы то ни было полицейских Симмонсов.
Вечер был чудесный, небесная твердь мерцала звездами, а сад дышал прохладой и миром. Я с радостью помедлил бы, упиваясь его благоуханием, однако чувствовал, что упиваться сейчас не время. Много людей высоко отзывались о моих стальных нервах, но есть час для бесшабашной удали, и есть час для разумных предосторожностей. Не стану скрывать, что в данном случае, когда вокруг кишели отряды в синей форме, я ощущал себя котом на чужих задворках и думал только о том, как бы поскорее убраться оттуда.
И столь сильным было это чувство, что, поравнявшись с большой бочкой под водостоком и услышав где-то в ночи и близко что-то напоминавшее топот казенных сапог, я остановился с колотящимся сердцем, приподнял крышку, намереваясь юркнуть внутрь. Но тут наружу высунулась рука и всунула банкноту мне в руку. Обнаружив, что мой окопчик уже занят, я проследовал дальше.
Как ты легко себе представишь, этот инцидент произвел на меня глубочайшее впечатление. Он навел меня на мысли, что, следуя политике «безопасность превыше всего» и поставив себе задачу улизнуть побыстрее, я, возможно, упускал чудесные возможности. Если в бочке под водосточным желобом таилось золото, оно могло таиться и в других местах. Я решил до улизывания приподнять пару-другую крышек. Короче говоря, но истечении десяти минут мои финансы заметно увеличились.
Совершенно очевидно, не все гости «Кедров» остались тупо сидеть в гостиной, когда из люков начала выпрыгивать жандармерия. Нашлись и такие, которые действовали с тем мужеством и находчивостью, какими, хочется верить, природа наделила именно англичан, и они сиганули из окон, а затем распределились по участку. Один великолепный типус, не поскупившийся на десятку, забрался под парниковую раму. Можно не сомневаться, что именно так поступили бы наши несравненные Дрейк и Рэли.