— Он был ужасен, — отвечаю я, подперев рукой подбородок. В голову тут же лезут воспоминания о Лиаме Хендерсоне. Он обладает какой-то специфической мужской красотой. Есть что-то первобытное в его хмуром взгляде и лохматых волосах. По его поведению прекрасно видно, что ему глубоко плевать на мнение окружающих. Он живет сам по себе и для себя. Он из тех, кто нашел мир с самим собой и не нуждается ни в чьем присутствии. Конечно, после того, что я о нем слышала это вполне обычная реакция мужчины на уход любимой женщины. После такого понятно, что он выбрал одиночество, оградившись от всех. Но даже это не оправдывает его хамского поведения.
— Как его зовут? — интересуется подруга, включая плиту.
— Ты его прекрасно знаешь, — отвечаю я, мельком глянув в сторону владений нашего соседа. Там пусто, в окнах дома темно и его потрепанного грузовика тоже нет. Вздыхаю с облегчением, радуясь небольшой передышке от этого мужчины.
— И кто же это такой? — Карен пристально смотрит на меня, сложив руки на груди.
— Наш сосед, — бормочу я нехотя.
— Лиам? — вскрикивает девушка, от неожиданности я чуть не падаю со стула. — Лиам Хендерсон — самый горячий и одинокий парень в городе, теперь будет работать рядом с тобой. Детка, ты сорвала огромный куш. Вас с первого дня сводит судьба. Не упрямься и лови момент.
— Ты серьезно? Ну, уж нет. Нет и еще раз нет, — возмущенно таращусь на нее, поднимаясь из-за стола. — Да он ведет себя, как чертова горилла. Ты знаешь, что он сегодня сделал? Разгромил парочку шкафов в библиотеке. Он идиот.
— Даже если так, то он сексуальный идиот. А если честно, то все мужчины в глубине души гориллы. И мы все равно их любим. Большую часть времени, конечно, хотим их придушить подушкой во сне, но без них же нам не выжить. Такие уж мы женщины, — Карен разводит руки, пожимая плечами, и снова возвращается к приготовлению ужина.
Действительно ли все так, как говорит Карен? Неужели в мире современных технологий, где женщины обладают не меньшей властью, чем мужчины мы все еще нуждаемся в чьей-то опеке и поддержке? Неужели женщины и, правда, не могут жить без мужчин? Было бы гораздо проще, если бы мы не нуждались в чьей-то любви. Но мы всегда ее ищем. Обжигаемся, раним свои души, но все равно, как стадо глупых баранов идем напролом в поисках того, кто окружит нас любовью и заботой.
Смех мальчишек становится громче и в кухню забегают сначала они, все перепачканные землей, а за ними с устрашающим ревом влетает Ричард. Темно-русые волосы у него торчат в разные стороны, лицо грязное, как и бордовая рубашка с темными брюками. Он расставляет руки в стороны, изображая то ли птицу, то ли самолет и в один миг подхватывает Лукаса на руки, поднимая к самому потолку. Мальчишка верещит, размахивая руками и ногами в разные стороны.
— Ну, хватит, — командным тоном произносит Карен, уперев руки в бока. — Кухня не место для игр. Тем более в таком виде.
— Мы аборигены, — гордо произносит Джулиан, словно быть аборигеном то же самое, что президентом.
— Аборигены тоже должны мыться, так что быстро в душ, — произносит Карен серьезным видом, но я замечаю, как подрагивают уголки ее губ.
— Ладно, парни, мама права, — Ричард опускает Лукаса на пол, игнорируя их кислые взгляды. Плечи парней опускаются, и они медленно плетутся из кухни. Ричард подходит к Карен и целует ее в щеку. После они касаются кончиками носов, некоторые называют это эскимосским поцелуем и Карен хихикает. Отворачиваюсь от них смущенная этим моментом нежности. За эти дни, что я живу в доме Карен, я поняла, как сильно любит ее Ричард. Между ними столько нежности, каждый заботится друг о друге. И даже, несмотря на двух детей, они не утратили романтики. Глядя на них, начинаешь верить, что настоящая искренняя любовь и правда существует. Что вся эта чушь о родственных душах и вторых половинках реальна. Но это осознание причиняет мне боль, когда я понимаю, что у меня вряд ли есть шанс найти свою половинку.
После ужина Карен выгоняет мальчишек на второй этаж, разрешив посмотреть мультики перед сном. А я помогаю ей убрать со стола и помыть посуду. Ричард уходит в гостиную и включает телевизор на спортивном канале. Голос комментатора разносится по всему дому, и я понимаю, что он смотрит футбол. Бен тоже вечерами его смотрел, вооружившись бутылкой пива. Когда его команда проигрывала, он громко матерился на весь дом, после чего уходил из дома, громко хлопнув дверью, а возвращался под утро и пьяный в стельку. От этих воспоминаний меня бросает в дрожь, и я нечаянно роняю чашку на пол. Та вдребезги разбивается, как три года моей семейной жизни. И я ничего не могу поделать, кроме как смотреть на разлетающиеся осколки. Я быстро опускаюсь на пол и принимаюсь собирать осколки. Но один из них царапает мою руку и на пол капает кровь. Как в бреду я пытаюсь убрать этот бардак. Но на самом деле делаю только хуже.