Он слегка дергается, меняет положение, и гриффиндорка ощущает прикосновение внешней стороны своего бедра к его бедру.
Сердце заходится в бешеном ритме.
Причиной всему страх и не более.
Но ей совсем не хочется бояться Малфоя. Ей хочется дать ему отпор. Однако, в данной ситуации свою реакцию опасается списывать на что-то другое. Поэтому останавливается на страхе.
Это все нервы.
— А что если бы я захотел тебя?
По всей видимости ужас, отразившийся на её лице, был именно такой реакцией, на которую рассчитывал парень. Он снова усмехается и Гермиона понимает, что этот идиот специально провоцирует её.
Драко окидывает девушку оценивающим взглядом с головы до ног, и за то выражение, что появляется на его лице, ей хочется сломать ему нос. Будто она недостаточно хороша для него.
— Я не об этом, Грейнджер. Мне нужен только твой мозг, — указательным пальцем Малфой касается виска девушки, и она перехватывает его запястье свободной рукой.
Старается не выглядеть удивленной и заинтересованной, лишь бы он не получил желаемых эмоций, но, честно говорят, с любопытством ждет его следующей реплики.
В попытке отодвинуться подальше лишь в очередной раз «трется» о бедро Малфоя своим и, вздрогнув, еще сильнее прижимается к книжному шкафу.
— В каком это смысле?
— Тот доклад, который Бинс хочет получить к следующему уроку. Напиши его за меня.
Слышите звук? Это челюсть Гермионы валится на пол.
— Еще чего! — выдает, даже не подумав, и получается громче, чем хотелось бы.
Драко легко вырывает из хватки Грейнджер ладонь, которую держал у её виска, и сразу же накрывает ей рот гриффиндорки. Ситуация кажется до ужаса знакомой.
Он шикает.
Гермиона осознает, что могла бы укусить его, но почему-то не делает этого. Чтобы не навести шуму, убеждает саму себя.
Вдруг подмечает, что что-то изменилось: ладонь, все еще удерживающая её запястье, и та, что зажимает рот, уже не кажутся холодными. Либо он действительно больше не похож на кусок льда, либо она начала привыкать к его прикосновениям.
Предпочитает думать, что в библиотеке достаточно жарко, чтобы согреть даже Малфоя.
Пульс стучит в ушах. Она может поклясться, что щекочет своим сбившимся дыханием ладонь Драко.
Дергает головой, чтобы дать понять, что больше нет смысла держать — кричать не собирается. И наконец отрывает взгляд от его руки, подняв глаза. Драко смотрит туда, где соприкасается ладонью с губами Гермионы. Смотрит дольше, чем следовало бы — подмечает девушка, и он тут же отворачивается.
Убирает руку.
— Напиши, или точно наведу шуму, чтобы твои друзья сбежались сюда.
— Почему сам не можешь? У тебя же хорошие оценки по истории магии!
— Не хочу, — так буднично пожимает плечам, словно вся ситуация — обыденность.
— А если откажусь?
— Я ведь уже сказал, разве нет? Позабочусь о том, чтобы Поттер и Уизел насладились видом, как их подружка зажимается со слизеринцем по углам.
Гермиона шипит, вновь вертит запястьем, которое до сих пор находится в тисках. В ответ Малфой лишь раздраженно закатывает глаза и в этот раз сам дергает девушку на себя. От неожиданности она практически вскрикивает, резко потеряв опору в виде книжной полки.
А в следующее мгновение буквально оказывается прижатой к груди Драко. Он ловко успел перехватить обе её руки, зафиксировав на месте.
Теперь уже и Гермиона ощущает его дыхание. Правда не на ладони, а на щеке — когда поднимает голову, чтобы взглянуть в серые глаза слизеринца.
Не может ничего прочитать в них. Возможно потому, что Драко и сам не совсем осознает, что творит.
Её раздражает собственное сердце, которое, несмотря на приказы мозга успокоиться, устраивает в груди настоящие танцы; пульс, своими ударами отдающий в виски; даже пальцы рук дрожат (чтобы скрыть это, Гермиона сразу сжимает кулаки).
Ей определенно нельзя находиться рядом с ним. Не сейчас уж точно.
— Ладно, — получается тише, чем хотелось бы. Она должна звучать увереннее. Нет, обязана.
— Прости? — опять это чертово «удивление», которое он пытается здесь сыграть.
— Ладно, я сделаю это! Отпусти уже!
Гермиона начинает активнее сопротивляться (что могла бы сделать и раньше, но тело будто одеревенело), и парень больше не удерживает — легко разжимает пальцы, а девушка, вдруг оказавшись на свободе, даже слегка пошатывается.
Драко открывает искривленный в усмешке рот, но Грейнджер разворачивается на носках, стремительно отдаляясь от него. Не желает слушать.
Им нельзя находиться в радиусе ближе десяти метров. Им вообще лучше никогда не находиться рядом.
***
Ночной воздух приятно холодит кожу, освежает мысли. Гермиона опирается руками на широкий подоконник в коридоре пятого этажа, придвигаясь ближе к открытому окну. Вдыхает аромат леса.
Старается отвлечься на составление графика дежурств, который пока только обдумывает, но мысли то и дело возвращаются к предстоящей встрече с Малфоем. Она практически забыла о их совместном дежурстве. Повезло, что бумажка с расписанием выпала из сумки, когда Гермиона неловко пыталась трясущимися руками засунуть туда книгу.
Удивительно, как ей удалось совладать с собой перед Гарри и Роном. Хотя еще долгое время сердце не могло вернуться к нормальному ритму, друзья не заметили странностей в поведении Грейнджер после её возвращения.
Отрывается от подоконника, косо посматривая на ведущий к потайному ходу коридор. Никаких приближающихся шагов. Неужели он забыл?
Только не это. Она не сможет заставить себя пойти туда и напомнить о дежурстве. Готовится патрулировать в одиночку, на всякий случай перебирает в голове безопасные, но способные остановить врага заклинания. Как вдруг голос позади довольно жестко вырывает девушку из омута собственных мыслей:
— Дежурить не собираешься?
Паркинсон.
Гермиона удерживает себя от того, чтобы не схватиться за многострадальное сердце. С такими темпами оно в ближайшем будущем остановится.
— Что ты здесь делаешь?
— Патрулирую, — как само собой разумеющее отвечает Пэнси. Это, наверное, общая черта слизеринцев — делать из очевидно неординарной ситуации нечто обыденное.
— Ты? — хмурится, вновь оглядываясь на потайной ход. — А разве не…
— Драко попросил заменить его.
Он попросил?
Что ж, следовало бы обрадоваться. Но почему-то Гермиона наоборот раздражается. Малфою вообще наплевать на обязанности! У него не может быть уважительной причины в виде тренировки по квиддичу — Гарри говорил, они еще не начались. Кроме того, срочного домашнего задания нет, а свой доклад он успешно переложил на больную голову Грейнджер.
Чертов придурок.
Постойте-ка… Он ведь не может избегать её? Только не после того спектакля, что устроил в библиотеке. Это ведь именно он накинулся на неё! Гермиона должна избегать его, разве нет?
Гриффиндорка одергивает себя. В конце концов, какая разница, кто из слизеринцев будет патрулировать вместе с ней? Очередь Блейза и Пэнси только в субботу, но если Паркинсон так хочется прикрывать задницу Малфоя, который сейчас наверняка валяется на диване в гостиной Слизерина (потому что в Башне старост его нет, что не то чтобы волновало Гермиону) и выбирает, что пить.
Плевать. Её это не касается. Так даже лучше, не придется смотреть на самодовольную ухмылку.
Малфоя, наверное, можно было бы назвать красивым, если бы не это самое выражение лица.
Грейнджер практически ударяет себя по щеке, чтобы избавиться от ненужных мыслей.
— Ладной, пойдем, — кивает Паркинсон, и обе девушки зажигают свет на концах палочки.
Света люмоса достаточно, чтобы освещать небольшую территорию перед собой. Гермиона в основном смотрит под ноги, перекладывая обязанности осматривать углы и закоулки на Пэнси. Это явно ненадлежащее выполнение обязательств Главной старосты, но гриффиндорка боится, что перецепится о свои же ноги, если не будет следить за тем, куда ступает — беспорядочные мысли, полнейший хаос в голове, ей никак не удается разложить все по полочкам.