Назначение Старостой девочек. Малфой. Живоглот в комнате Малфоя. Зельеварение. Малфой. Гостиная Гриффиндора. Башня старост. Малфой. Большой зал. Завтрак. Малфой. История магии. Малфой. Библиотека. И снова Малфой.
Малфой. Малфой. Малфой.
Чертов Малфой!
Убирайся из моей головы!
— Пэнси, — на выдохе произносит, сама на осознавая, что собирается сказать или спросить дальше.
Ей просто нужно отвлечься. Не может больше идти в тишине и позволять мыслям о слизеринце разрушать её сознание.
Паркинсон кажется не менее удивленной, когда поворачивается и окидывает Грейнджер вопросительным взглядом.
— Ты больше не задираешь меня, — что за бред ты несешь?
Пэнси фыркает.
— А тебя это не устраивает? — она вновь отворачивается, поднимая палочку повыше, чтобы осветить угол за статуей одноглазой ведьмы.
— Просто интересно, с чего вдруг такие перемены?
Паркинсон просто пожимает плечами с отрешенным видом. Гермиона в очередной раз восхищается стойкостью слизеринцев.
— Потому что это больше не имеет смысла, не думаешь?
Грейнджер не верит, что это говорит сама Пэнси Паркинсон. Та самая, что за шесть лет совместного обучения позволяла лишь оскорбительным словам вылетать из своего рта. Что носилась за Малфоем, как собачка. Что так презрительно смотрела на всех гриффиндорцев.
— А раньше имело? — Гермиона не удерживается от смешка.
— Раньше мне казалось, что есть достаточно оснований ненавидеть тебя.
Хочется спросить, что же изменилось, но тон собеседницы ясно дает понять, что разговор окончен. Что ж, этого достаточно.
Впервые Гермиона думает, что Пэнси может быть не такой уж и стервой.
И, кажется, ей пора наведаться к мадам Помфри — записывать еще одного студента Слизерина в список «не такой уж и плохой» явно дерьмовый знак.
Девушка вновь одергивает себя. С чего бы это Пэнси быть «еще одной»? Малфою места в этом списке нет!
***
Оставшуюся часть патрулирования они молчали. Паркинсон не пыталась завязать диалог, а Гермиона не видела смысла задавать вопросы. На прощание они просто кивнули друг другу и разошлись. На секунду подумалось, что было бы неплохо дежурить с Пэнси постоянно, но гриффиндорка твердо настроилась заставить Малфоя выполнять обязанности старосты в следующий раз.
— Новое начало, — прошептала Гермиона, и часть стены будто пошла рябью. Девушка перешагнула через потайной ход.
Возвращаясь в Башню предыдущие разы, в глаза сразу бросался одиноко стоящий чемодан в углу гостиной, но Гермиона успела отлевитировать его к себе в комнату перед патрулированием, и сейчас это место пустовало.
На диване развалился Драко, листая какую-то книгу в руках. Прочитав название, Гермиона узнает в ней Пособие по защите от темных искусств. Её пособие. Перси сказал, что часть заклинаний оттуда практически каждый год появляется на экзамене перед зачислением на курсы мракоборцев.
Гермиона не была уверена, хочет ли работать в Аврорате, но это была хоть какая-то цель. На самом же деле, она совершенно не знала, чем хочет заниматься.
За несколько секунд преодолевает расстояние до дивана и, в грозной позе замерев перед Драко, выхватывает из его рук книгу.
— Тебя родители не учили, что брать чужое — некрасиво?
— А тебе родители не объясняли, что бросать свои вещи где попало — дурной тон? — Малфой выпрямляется, занимая вертикальное положение на диване. И тут же закидывает ноги на стол, вызывая раздраженный вздох со стороны Гермионы.
— Я и не бросаю, она стояла на книжной полке.
Двинувшись в сторону стола, на котором уже лежали некоторые учебники для работы над домашним заданием по нумерологии, натыкается на сумку Драко, которую тот, скорее всего, просто швырнул на пол, не потрудившись донести до комнаты. Страшно представить, что творится в его покоях, если за короткое время пребывания в гостиной, слизеринец умудрилсь превратить её в черти что. Вообще-то, однажды девушке выпала честь оказаться в спальне Малфоя, но ей уж точно было не до разглядывания обстановки — мысли крутились вокруг того, как бы остаться в живых.
— Не беспокойся, Грейнджер, я никому не расскажу о твоей неряшливости. У всех есть слабые места.
Его лица не видно с того места, на котором замирает Гермиона, но по тону голоса очевидно, что Малфой улыбается. Она и сама не замечает, как уголки губ приподнимаются. Но некое подобие улыбки тут же сходит с лица, стоит вспомнить о его поведении в библиотеке. И днем ранее. И еще одним днем ранее тоже.
Она фыркает.
— У тебя их слишком много. И все они очевидны.
Заинтересованный взгляд Драко обращается к Гермионе. Она возвращает книгу на место и, скрестив руки на груди, поворачивается лицом к собеседнику.
Блондинистые волосы растрепаны, галстук небрежно растянут, тряпкой висит на шее, верхние пуговицы рубашки расстегнуты. На секунду у гриффиндорки рождается желание швырнуть в него чем-нибудь потяжелее, потому что, черт возьми нельзя выглядеть вот так, даже не прикладывая усилий.
Ей приходится признать, что Драко-чертов-Малфой красив. И её бесит, что он красив практически всегда: в Большом зале за завтраком, когда у всех еще сон из глаз не исчез, на занятиях, когда злится (особенно когда злится), и даже когда просто валяется на диване, так нагло закинув ноги на вовсе не предназначенный для этого кофейный столик.
Хочется придушить его. Схватить за шею и сильно сжать — так же, как он поступил с ней вчера.
По коже вновь ползут мурашки. Гермиона чувствует фантомное прикосновение к запястью и шее.
— Да? — его брови ползут вверх.
А гриффиндорка против собственной воли прослеживает, как поднимается и опускается кадык, когда парень сглатывает.
Сглатывает сама. Заставляет себя кивнуть.
— И какие же у меня слабые места? — Малфой выглядит заинтригованным, когда садится полубоком, руку закидывая на спинку дивана.
Теперь уже он видит Гермиону не просто краем глаза. Наблюдает внимательно.
Девушке не нравится, что слизеринец смотрит так пристально — не может знать, что отражается на её лице в данный момент. Чувствует себя уязвимой перед Малфоем и бесится из-за этого еще сильнее.
— Действительно хочешь, чтобы я ответила? — фыркает, а парень просто пожимает плечами.
Она знает, что стоит закончить этот разговор. Тогда, возможно, сегодняшний день стал бы первым, когда они не пытались убить друг друга. Ей не стоить говорить того, что вертится на языке, но странное чувство, зародившееся внутри от одного взгляда на слизеринца нервирует и… Пугает.
Гермиона не должна думать о том, что он красив. Только не после того, что было в прошлом.
Поэтому говорит, наблюдая за тем, как с каждым её словом идиллия, воцарившая на каких-то жалких десять минут, рушится как карточный домик.
— Какие обычно слабые места у таких, как ты? — делает задумчивое выражение лица, пальцем постукивая по подбородку. — Отец, быть может? Это ведь он сделал из тебя такого придурка?
И да, вот оно — то самое выражение лица. Напряженная линия губ, проступившие от напряжения вены на шее. Огонь в глазах и… И еще что-то мимолетное, распознать которое Гермионе не удается.
Но, вот черт, это абсолютно не срабатывает. Она не испытывает удовлетворения. Вообще ничего приятного не испытывает. Напротив, сердце почему-то сжимается.
Изо рта практически вырываются слова извинения.
— Заткнись, блять, — видно, как Малфой пытается совладать с голосом. Не кричит, но хрипотца выдает его с потрохами.
Конечно, он зол. Чего ты еще ожидала?
— Малфой…
— Закрой рот!
Моргает — и Драко оказывается в шаге от неё. Но не пытается ударить, схватить за шею или еще что-нибудь. Остается на расстоянии вытянутой руки.
Нога Гермионы отрывается от пола, но девушка вовремя останавливает себя.
Что ты собираешься делать?
Мне не нужно было этого говорить.
— Думаешь, ты чем-то лучше? — его рот кривится в презрительной усмешке. Нервной, но пропитанной таким ядом, что у гриффиндорки скручивает живот. Он смотрит на неё с отвращением, и Грейнджер не может понять: это от злости или ему действительно настолько противно?