— Это ошибка! — разъяренный голос Паркинсон разливается по коридору, но человек, покидающий её палату, и не думает прислушиваться.
На секунду они встречаются взглядами, а после Гермиона без лишних раздумий оглушает и его. Аврор шлепается на пол, даже не успев переступить порог палаты, а гриффиндорка шмыгает внутрь, захлопывая за собой дверь.
Пэнси ошарашенно смотрит на обездвиженного мужчину на полу.
— Эффектно, — усмехается она, но улыбка получается слабой и натянутой.
— Нужно уходить, — заявляет Гермиона, хватая сложенные такой же стопкой вещи Пэнси и запихивая их в свою сумку. — Объясню по дороге, но нужно срочно уходить.
— Не поверишь, хотела предложить то же самое.
Грейнджер приходится бороться со жгучим чувством благодарности, чтобы не обнять девушку. Пэнси хоть и выглядит бледной, но стоит на ногах не менее уверенно, чем Гермиона. Правая рука начинает ныть, но приходится затолкать боль подальше.
— Нужно добраться до точки аппарации в холле и… Можешь перенести нас в безопасное место?
— Что-нибудь придумаю, — Пэнси первая движется к двери, брезгливо отталкивая ногой мешающую руку аврора.
Они покидают палату с палочками наготове, двигаясь по узкому коридору к лестнице. Гермиона предпочла бы заскочить в уборную и переодеться, особенно теперь, когда опасность временно нейтрализована, но она понятия не имеет, как именно следует действовать дальше: возможно, придется вернуться в поместье Эйвери, и в таком случае лучше не мешкать — будет куда лучше, если рыскающих там авроров не успеют предупредить о побеге и приближении Пэнси и Гермионы.
Они беспрепятственно спускаются по лестнице, минуют несколько спешащим по своим делам медсестер, и оказываются в переполненном холле.
Пэнси молниеносно замечает еще одного аврора: тот расположился в кресле, листая какой-то журнал. Очевидно, он сам верит в необходимость защиты девушек не больше, чем они.
— Проскользнем мимо и аппарируем раньше, чем нас заметят, — шепчет Гермиона, искоса поглядывая на занятую разговором с каким-то дедушкой пухлую привет-ведьму — ей приходится кричать, чтобы он услышал её, и это едва ли не самый удачный момент для побега.
Пэнси неспешно, словно на прогулке, сзади обходит кресло с отдыхающим аврором, а Грейнджер движется следом. Они стараются не привлекать внимания, но чертовы пижамы выдают в них пациентов.
— На счет три, — шепчет Паркинсон, медленно заводя руку за спину, чтобы Гермиона успела схватить её.
Мерлин, они сбегают из больницы!
Грейнджер теснее прижимает к себе сумку.
— Раз, — аврор остается позади, посмеиваясь тексту журнала.
Блондинка за справочным столом продолжает объяснять что-то глуховатому волшебнику.
— Два.
Сердце Гермионы стучит где-то в пятках, а главный вход в больницу, с улицы замаскированный под старый кирпичный универмаг, плывет перед глазами.
— Леди! — возглас привет-ведьмы вторит шепоту Пэнси:
— Три.
Гермиона хватает её за руку и чувствует резкий толчок, словно кто-то пинает их вперед, в неизвестность, а потом обеих девушек уносит прочь из душного холла больницы.
***
До этого момента голову не посещала мысль о том, что наступила глубокая ночь, пока они бродили по поместью и отлеживались в больнице.
Гермиона с легким удивлением осматривает полупустые малоосвещенные улочки, пока Пэнси за руку тащит её по известной только слизеринке дороге. Вокруг высятся незнакомые лавки, но их названия, такие как: «Флидермаус — летучие мыши и их шкурки», навевают не самые приятные ассоциации. До уставшего разума доходит запоздалое понимание лишь в тот момент, когда они минуют Горбин и Бэркес, и Гермиона шипит сквозь стиснутые зубы:
— Мы в Лютном переулке?!
Пэнси оглядывается через плечо, не сбавляя шагу, то ли для того, чтобы зыркнуть на гриффиндорку, то ли чтобы убедиться в отсутствии слежки.
— Где еще никто не станет задавать вопросы двум девушкам в пижамах Святого Мунго?
Если бы у них было чуть больше времени, Гермиона придумала бы десятки альтернативных вариантов, куда более безопасных и приятных, но так как действовать пришлось быстро, она замолкает, принимая предложение Пэнси.
Скажи кто раньше, что первую половину года Грейнджер потратит не на занятия, составления графиков подготовки к экзаменам себе и мальчикам, и даже не на обязанности старосты, она бы никогда больше не поздоровалась с этим человеком, поскольку он явно не в себе. Но сейчас, подходя к мрачному зданию с вывеской «Белая виверна», Гермиона даже не находит сил, чтобы удивиться своему нахождению в подобном месте.
— У тебя есть монеты?
Пэнси оборачивается к ней, застывая на пороге.
Рука гриффиндорки ныряет в сумочку, натыкаясь на недавно скинутые туда вещи, несколько книг, склянки со всякими зельями, и… Вот! Мешочек, наполовину заполненный галлеонами. Она выуживает оттуда парочку, по наставлению Паркинсон пряча подальше остальное имущество.
Белая виверна оказывается пабом. У Гермионы неприятно скручивает живот от количества устремленных на них взглядов, но куда больше она беспокоится за собственную безопасность, нежели о том, что кто-нибудь узнает её — а после войны Гермиона Грейнджер не то чтобы осталась все лишь малоизвестной студенткой Хогвартса, — и сообщит в Мунго.
Но, к её удивлению, взгляды посетителей задерживаются на двух девушках на каких-то несколько секунд, и все возвращаются к своим собеседникам и стаканам. Что ж, возможно, она слегка изменит свое отношение к Лютному переулку.
— Нам нужна комната, — Пэнси опускает галлеоны на барную стойку перед хмурым мужчиной. Лицо его усыпано шрамами, о происхождении которых Гермиона не желает задумываться. — На одну ночь.
Хозяин паба значительно превосходит их в росте. Окинув обеих внимательным взглядом, он накрывает массивной рукой монеты, стягивая их со стойки. Грейнджер старается подражать отсутствующему выражению лица Пэнси, создавая иллюзию незаинтересованности, словно не она тут сбежавшая пациентка.
— Второй этаж и налево, последняя дверь, — мужчина кивает в сторону лестницы рядом с барной стойкой.
Пэнси кивает, толкнув Гермиону плечом в бок, и они двигаются в указанном направлении.
Гриффиндорка не удерживается от шумного вздоха облегчения, когда покидает залитый неприятным желтым светом зал с пьющими волшебниками подозрительного вида (хотя ей ли судить о подозрительном виде?), и оказывается на тускло освещенной лестнице, а после и в не менее мрачном узком коридоре.
Зато комната, выделенная им, оказалась куда уютнее, чем представляла Грейнджер: небольшая, но достаточно хорошо освещенная спальня вмещала шкаф, два кресла, между которыми разместился небольшой круглый столик, и всего одну кровать, слишком тесную для двух человек и явно не стоящую тех галлеонов, но они не собираются здесь ночевать, как и выяснять отношения с владельцем, поэтому Гермиона удерживается от комментариев и кидает сумку на кровать, занимая одно из кресел.
По спине тут же разлилась волна облегчения, а в локоть правой руки вонзились тысячи иголок. Но лицо Гермионы ничего не выражало — она не имела права концентрироваться на боли, когда судьба Малфоя неизвестна.
Очевидно, рука просто все еще в процессе заживления, который, хотелось бы верить, не сильно нарушится от получаемых нагрузок.
Они начинают говорить одновременно:
— Малфой пропал.
— Это была не Далия.
От заявления Пэнси Гермиона подскакивает так резко, что едва не сбивает светильник с кофейного столика, а руку снова простреливает боль.
— Что?! — в один голос восклицают девушки.
Грейнджер выставляет руку перед собой, как бы тормозя Паркинсон.
— Давай по-порядку, — предлагает она. — Что там с Далией?
По выражению лица слизеринки видно, что она не прочь возразить и начать обсуждение с другой темы, но измученный вид Гермионы, очевидно, красноречивее любых слов. Ей хотелось бы обдумать детали до того, как разговор о Драко направит мысли в противоположное русло и откажется продумывать какие-либо планы.