— Это не она, — Пэнси садится на кровать, руками сжимая колени, но Гермиона все равно замечает дрожь в её конечностях.
— С чего ты взяла? Гарри сказал, что Далия призналась, ты сама видела её…
— Поттер, — сквозь зубы цедит Паркинсон, но, заметив предупреждающий взгляд гриффиндорки, слегка меняет тон. — Они тушили пожар слишком медленно, — это так по-слизерински, обвинять того, кто спас тебе жизнь в медлительности. — И огонь… задел отца Тео. Его забрали авроры, когда мы были в Мунго, а Министерство занялось Далией. Но кое-что показалось мне странным и я хотела сообщить об этом, — Гермиона вспомнила, как оглушила мужчину, покидающего палату Пэнси, его пренебрежительный взгляд и яростный голос девушки. — Но они не слушали! Этот придурок заявил, что Далию уже допросили и она призналась, пока мы лежали в отключке, но, блять, Грейнджер, я уверена, что это не она. По крайней мере, вина не полностью лежит на ней.
— Что показалось тебе странным?
— Кое-что не сходится, — взгляд Пэнси расфокусировался, словно слизеринка пыталась мысленно очутится совершенно в другом месте. — Когда убили Розье-старшего, её не было в Британии. Тогда она еще была с отцом во Франции.
Перед глазами Гермионы словно кто-то сдернул завесу.
Она будто все это время стояла в нескольких сантиметрах перед громадной картиной и изучала каждую её деталь, каждый мазок, и только сейчас смогла отступить и взглянуть на полотно издалека.
Пазл сложился.
— Не так давно Люциус потащил Нарциссу во Францию, очевидно, чтобы обсудить детали.
Драко сказал ей об этом еще тогда, когда Гермиона под оборотным находилась в поместье Паркинсонов. Он сказал ей еще тогда!
— Как ты поняла? — осипшим голос прошептала гриффиндорка.
— Вспомнила, что видела статью в Пророке о каком-то благотворительном вечере Далии во Франции. Я не знала дату смерти Розье, но какая разница? В августе и сентябре её не было в стране. Тебе не кажется странным тратить столько времени на поездку, поскольку вряд ли девчонка смогла бы аппарировать через такое расстояние, чтобы убить кого-то? Особенно если знаешь, что и так прибудешь в Британию через месяц.
Да, это странно.
Это было и есть странно, и Гермиона должна была догадаться раньше.
Если бы… Если бы ей только в голову пришло сверить даты! Она тоже не знала, когда конкретно убили Розье, но, как и Пэнси, могла предположить.
Если бы она сделала это, если бы они заранее знали о том, что помимо Далии в этом замешан кто-то еще, если бы… Можно гадать сколько душе угодно, но это не изменит одной простой истины — Малфоя здесь нет.
— Её взгляд, — как в бреду бормочет Гермиона.
И, Мерлин, насколько же она благодарна Пэнси за сообразительность. Та кивает, сразу поняв, куда клонит собеседница.
— Да, я тоже заметила. Думала, она просто больная, не испытывает эмоций или типа того, но теперь думаю, что…
— Империус.
Холодный, отсутствующий взгляд, четко отработанные движения, убивающие, которыми разбрасывалась Далия, хотя у неё не было причин расправляться с ними — могла бы просто оглушить и подчистить память. Как минимум Гермионе, ведь Пэнси тоже относится к семье Пожирателей. Но Грейнджер — нет. Она как раз из тех, кого Далия защищает.
Но кому и зачем могло понадобиться пленить разум девушки?
— Что с Драко? — всполошилась Пэнси, наконец закончив со своей теорией.
Гермиона сжала обивку кресла, выкладывая сухие факты, о которых поведал Гарри.
— Что если… — она запинается, чувствуя, как с каждой секундой становится все сложнее сохранять бесстрастный вид. — Что если его и Нарциссу с Люциусом…
— Они живы, — с неожиданной твердостью заявляет Пэнси. — Даже если их и забрал… кто бы это ни был, они живы. Ты видела тело Нотта-старшего, дни между пропажей и нахождением тел…
Пожирателей мучали, а убивали лишь наигравшись. Неделя, на которую обычно пропадали люди, прежде чем их изуродованные тела найдут. Грейнджер едва не вывернуло от мысли, что Драко…
— Нужно двигаться, — она подрывается с кресла, слегка поморщившись от боли, и хватает сумку — найти обезболивающее, чтобы не отвлекаться на чертову руку. — Мы должны найти его. Их всех.
Руки дрожали, пока Гермиона копалась в вещах, попутно вынимая оттуда свои вещи и вещи Пэнси, в которых они были в поместье Эйвери. Девушка слышала, как Пэнси переодевается позади неё, а сама искала необходимый пузырек.
Зубы стукнулись о стеклянное горлышко, когда Грейнджер глотала зелье, и в глазах и носу защипало.
Если с ним что-то случится, если Драко пострадает…
Гермиона не в силах представить свою жизнь без этого напыщенного идиота, которого целовала, обнимала, позволяла даже поднимать себя в воздух на треклятой метле, хотя терпеть не может полеты, с которым засыпала, и, Мерлин, по которому так скучала.
Грейнджер стукнула себя по груди, словно это способно унять ноющую боль.
Но стоящий в горле ком говорил об обратно.
Гермиона трясущимися руками принялась переодеваться, сбрасывая раздражающую пижаму и наряжаясь в старую одежду. Шарф, до этого спрятанный в кармане штанов, перекочевал на запястье гриффиндорки. Одна мысль о том, что вещь слетит с её шеи вгоняла в ступор, так что она предпочла перестраховаться.
— Но куда двигаться? — после продолжительной паузы спрашивает Пэнси.
Грейнджер разворачивается, закончив с одеждой, и насильно проглатывает слезы. Не время плакать. Плодотворнее будет направить все силы на ярость и желание отомстить, нежели на панику и истерики.
А она собирается потребовать расплаты.
За себя, за Пэнси, за погибших, чьи смерти принесли и принесут столько горя оставшимся в живых родным.
За Драко.
Она вернет его, потому что если нет… Кто бы ни был похитителем, ему лучше самостоятельно наложить на себя руки.
Возможно, частичка готовности пойти на любой ужасный поступок ради близких, жестокость к тому, кто посмел отравить твою и их жизнь, и отсутствие сострадания к этому человеку передалась ей от Малфоя, но Гермиона решила, что испугается изменениям в себе позже.
Когда вернет его.
— Я не знаю, — честно признается Гермиона. — Но мне приходит в голову только одно место, куда сейчас было бы безопасно сунуться с тремя пленниками.
Пэнси замирает на секунду, а потом в её глазах мелькает понимания:
— Отправляемся в Малфой-Мэнор? — звучит как вопрос, но слизеринка уже протягивает Гермионе руку для аппарации.
— Пэнси, — успевает остановиться её Грейнджер, поскольку девушка уже закрывает глаза для перемещения. — Запасного плана нет, как и подмоги. Никаких фокусов в рукаве.
Они обе готовы рискнуть всем, лишь бы спасти дорогого сердцу человека, но Гермиона испытывает необходимость сказать эти слова вслух — для себя, для Пэнси. Им обеим лучше понимать, на что идут, но не для того, чтобы вовремя проститься с жизнью. Чтобы крепче за неё вцепиться.
Паркинсон еле заметно кивает, стискивая левую руку Гермионы, и комната перед ними закручивается в вихре, а знакомое чувство полета уносит девушек из Белой виверны.
***
Малфой подмечал малейшие детали, минуя не менее узкий коридор, чем проход за лестницей, который он только что покинул и где оставил Гермиону и Пэнси. Только в этом коридоре не было ни намека на освещение — никаких канделябров и тому подобного, — и вел он к лестнице, уходящей вниз, во мрак.
Пахло сыростью и пылью. С каждым вдохом в легкие словно забивалась грязь, и Драко старался дышать медленно и размеренно.
Лестница вывела его в небольшое помещение, паутина и общая замусоренность которого создавали иллюзию заброшенности места. Но свет Люмоса осветил каменный пол, такие же каменные стены, выкрашенные в тускло-зеленый, четыре ведущие в неизвестность двери, и слизеринец без труда определил, какой из них недавно пользовались — отсутствие пыли на полу в этом месте и на самой ручке говорили сами за себя.
Драко знал, чем могло служить это помещение.
И ничуть не радовался этому знанию.
В Мэноре было такое место. Во время присутствия там Темного Лорда, да и потом, пока Министерство не приказало избавиться от него.