Она несколько раз чувствовала на себе его взгляд. И оба раза успешно делала занятой вид. Потом в класс влетел профессор Бинс, начал объяснять причину замены уроков, но Гермиона была сосредоточена лишь на том, чтобы успокоить проклятое сердце.
Пожалуйста, прекрати.
Девушка буквально молила его не сжиматься так сильно. Ей не хватало кислорода.
— Чуть не забыл, — профессор отвлекся от написания темы занятия на доске. — Мистер Малфой, очень увлекательный доклад, но, боюсь, «Тролль»* — максимальный балл за него.
Гермионе показалось, что вырвавшийся хриплый вздох из горла услышал весь класс. Тело одеревенело, когда глаза проследили за тем, как пергамент с инициалами Малфоя, выведенными аккуратным почерком девушки, опускается на парту перед слизеринцем.
Он что действительно сдал его?!
Мерлин, нет.
Только не это.
Парень хмурит брови (гриффиндорка с возмущением подмечает, что Драко выглядит так же собранно и опрятно, как и всегда, будто не он час назад корчился от боли на диване), разворачивая свой доклад, и Гермиона тут же опускает голову, волосами прикрывая лицо.
Она уже знает, что он увидит там:
«Ты, Малфой, полный придурок! Я не стану писать за тебя доклад, разбирайся с этим сам!».
Она была зла!
Они поссорились, когда Гермиона написала это и оставила на столе в гостиной. Он наговорил гадостей и… И… И она думала, что этот идиот хотя бы развернет пергамент, прежде чем сдать. Девушка и предположить не могла, что он попадет в руки к преподавателю!
Гермиона вновь чувствует тупую боль в виске — Малфой пытается убить её взглядом.
До конца урока Грейнджер не рискует поднять головы, боясь потерять сознание от той ярости, которая наверняка переполняет Драко, и которую он с радостью выплеснет ей на голову.
***
В гостиной царит такая тишина, что Гермионе хочется попросить настенные часы начать тикать. Ожидание играет на расшатанных нервах, с каждым кругом минутной стрелки напряжение растет. Ужин закончился час назад, а Малфой до сих пор не появился в Башне. Не было гарантий, что он не пойдет в гостиную Слизерина, но девушка все же решила рискнуть и подождать его.
Зачем?
Не знает.
Не слишком вдохновляющий ответ, но другого нет.
Ровная спина напряжена, девушка сцепляет пальцы между собой, начиная ковырять ногтем большого пальца ноготь второй руки.
Стоит ли извиниться за тот доклад?
Если рассуждать логически, изначально не стоило заставлять Гермиону выполнять чужую работу, которая, между прочим, была наказанием за длинный язык Драко. Ему также стоило заранее прочитать написанное, прежде чем сдавать на проверку.
Технически, Грейнджер никоим образом не виновата. Но что-то гложет девушку с окончания урока. Хотя, гложет что-то её уже давно, но теперь этот чертов доклад дополнительным грузом ложится на плечи.
Гермиона задается вопросом, не ищет ли повода для диалога с Драко, но предпочитает думать, что это не так. Ведь смысл ей выводить слизеринца на диалог, если и сказать-то нечего?
Проходит еще час. Время близится к девяти.
Малфой так и не появляется.
Гриффиндорка поднимается с дивана, морщась от неприятного ощущения в затекшей спине и ногах. Задается вопросом, двигалась ли вообще эти два часа?
Борется с разочарованием, глядя на потайной ход в Башню. И когда уже готова принять поражение, часть стены идет рябью — с противположной стороны кто-то называет пароль.
Он плавно заходит в комнату. Поза расслабленная, руки в карманах брюк. Галстук снова растянут. Гермиона борется с желанием затянуть его. Малфой не пытается избежать зрительного контакта, напротив, смотрит прямо в глаза.
Её пугает пустота, наполняющая серую радужку.
— Малфой, — Гермиона начинает заламывать пальцы рук от нервов. Лучше бы он злился, кричал. Хоть что-нибудь, кроме этого… Безразличия?
Сердце болезненно сжимается. Ей впервые так больно за этот долгий день.
— По поводу доклада. Я…
— Забей.
Забей.
Холодное и пустое. Он кидает свое «забей», и обходит Грейнджер стороной.
Это все, не так ли? Он сказал, ничего страшного. Ей просто нужно отпустить ситуацию, верно?
Но Гермионе кажется, что сердце разорвется от боли, если она сейчас просто отпустит. Еще больше пугает причина этой боли — девушка не до конца понимает её.
— Подожди, — ей мастерски удается скрыть дрожь в голосе — это придает уверенности.
Поворачивается лицом к слизеринцу, который так же отрешенно взирает в ответ.
Не смотри так.
Пожалуйста, не смотри.
— Что, Грейнджер? — маска, все это время плотно скрывающая эмоции парня, на мгновение спадает, и на его лице отчетливо проступает усталость.
Действительно, что?
Нечего сказать, да?
Да.
Корит себя за то, что не придумала ничего стоящего пока сидела в гостиной. Могла бы сообразить, как начать диалог, что собирается донести до него. Гермиона просто знала, что им нужно поговорить.
Просто поговори со мной, придурок. Я не знаю о чем, просто поговори.
Она тоже растеряна. Растеряна и даже напугана. Вчера она чуть не поцеловала Драко Малфоя! Того самого, с которым враждовала шесть лет своей жизни, которого презирали (а может презирают и до сих пор) её друзья, который был не на той стороне во время войны. Которого почему-то перестала ненавидеть еще до того, как увидела в начале учебного года. Который выводит на эмоции и дико, просто невероятно злит.
Но почему-то… Почему-то она чуть не поцеловала его вчера.
Гермионе тоже страшно. От тех чувств, что слишком спонтанно зародились в сердце. Всегда рациональная, руководствующаяся логикой и здравым смыслом, а не чувствами, сейчас отказывается подчиняться зову разума и идет на поводу у сердца — естественно она в ужасе!
Ей даже не с кем обсудить это.
И чертов Малфой ситуации не улучшает. Почему ты такой упрямый?
Просто… Что ей делать? Гермиона задыхается от безысходности.
— Чего ты еще хочешь? — он качает головой. Фыркает, начиная раздражаться. — Что тебе нужно?
— Почему ты ведешь себя так? — гриффиндорка практически срывается на крик, но вовремя себя останавливает. Голос все же звучит нервно. — Неужели так сложно нормально поговорить?
— Поговорить о чем? — Драко усмехается, качает головой. — Нам нечего обсуждать, Грейнджер.
— Да? Тогда что значило твое «Встретимся в Башне»? — кривляет его, стараясь скрыть нервозность. Получается слабо — голос срывается.
— Ты не можешь просто забыть об этом?
Вот оно.
Настоящий удар под дых. Такой сильный, что сбивает с ног.
Ей нужно забыть об этом. Да, так определенно было бы лучше.
Но проблема в том, что Грейнджер не может избавиться от воспоминаний по собственному желанию. Просто захотеть и стереть к чертовой матери. Даже если игнорировать их, что насчет тех безусловно странных, но таких захватывающих чувств?
Ей до безумия хочется разобраться в них.
И пусть это приведет к полнейшими хаосу, она просто… Неужели нельзя сделать что-нибудь для себя?
— Не устал быть таким мудаком? — выплевывает яд, не слова. Не пытается скрыть горечь в голосе — устала постоянно что-то скрывать. — Знаешь, пьяный ты ведешь себя куда лучше!
А вот этого говорить явно не стоило.
Если изначально Драко не выглядел удивленным (будто его впервые мудаком называют, подумаешь), то теперь на лице явно проступает непонимание.
Точно. Он же ни черта не помнит.
Гермиона усмехается. Правда получается настолько нервно, что она практически чувствует себя жалкой.
— О чем ты, блять, говоришь?
Желание врезать Малфою растет со скоростью света. Он не имеет права просто забыть, в то время как гриффиндорка весь день ходит сама не своя: думая, анализируя против собственной воли.
Он не может просто продолжать жить, спокойненько отпустить ситуацию. Что в таком случае делать ей? Продолжать сходить с ума в одиночестве?
Нет.
Она не может этого допустить.
Незнание — слишком великий дар для него. Раз он хочет вести себя как мудак, что ж, Гермиона поступит как стерва — так он её назвал?