Родольфус рычит от ярости, взмахом палочки защищаясь от атаки Гермионы. Он то ли отражает брошенное ею заклинание, то ли создает свое, но из древка несется ответное проклятие и девушка бросается прочь, не в силах использовать щит из-за страха отразить его в Малфоя или Пэнси.
Но страх оказывается напрасным.
Луч поражает вовсе не её. Он, словно повинуясь малейшей прихоти хозяина, устремляется в противоположную сторону.
Будто в замедленной съемке Гермиона наблюдает, как протянутая рука Пэнси застывает в нескольких сантиметрах от плеча Драко. Ей кажется, что они вот-вот исчезнут, уносимые поток аппарации, но картинку снимают с паузы и время вновь движется с привычной скоростью.
Пэнси взмывает в воздух раньше, чем Гермиона успевает подняться с колен, и врезается в стену над связанными волшебниками, безвольной куклой падая вниз.
— Импедимента! — вопит Грейнджер, отводя разъяренный и испуганный взгляд от стекающей по виску Пэнси крови.
Заклинание отбивается от сверкающей поверхности выставленного Родольфусом щита. Оглушительный треск разбивающегося стекла проносится по комнате, глуша тяжелое дыхание Гермионы и Лестрейнджа. Осколки сыплются на пол, а несколько взметают в воздух, проносясь мимо мужчины, и тонкая полоска крови выступает на его щеке.
Утробное рычание сопровождает возглас:
— Авада Кедавра!
Паника бьет по разуму Гермионы, оглушая не хуже шума боя, и в голове зацикливается одна и та же мысль: Драко, Драко, Драко.
— Протего! — срывающимся от страха голосом кричит она, и прозрачный луч вырывается от палочки.
Грейнджер бежит. Бежит к нему.
На полу позади взметаются фонтаном деревянные щепки, формируя вмятину, но Гермиона смотрит только на окруженного льющимся из её палочки щитовым заклинанием слизеринца.
Родольфус целился в неё. Не в Малфоя.
Но Гермиона все равно окружила защитой его, а не себя, несмотря на то, что, если бы не быстрый бег, сейчас лежала бы мертвой.
— Твою мать, Грейнджер!
Ему удается сесть, опираясь на ладони. Впервые голос Малфоя звучит одновременно разъяренным и испуганным.
Он уж точно видел, как зеленый луч Авады пробил выбоину в полу позади Гермионы.
Между ними остается каких-то жалких пять метров расстояния, когда град проклятий начинает сыпаться на гриффиндорку и пространство перед ней. Блокируя путь к Малфою, вынуждая пятиться.
С легкой дрожью в голосе, но по-прежнему стабильно девушка отбивает заклинания, едва успевая отскакивать от тех, которые не тормозит Протего.
Танец на лезвии ножа. Один неверный шаг — и всему конец.
Гермиона задыхается, липкий пот покрывает спину и ладони, палочка крепко зажата в руке, но ей все равно постоянно кажется, что древко вот-вот выпадет. И оттого она хватается за него еще сильнее.
За вспышками света Малфоя разглядеть не удается, но Родольфус полностью увлечен ею — уже плюс. У Драко будет время набраться сил и… И что? Палочки у него наверняка нет.
Но если Пэнси придется в себя, если она…
Гермиона смещается в сторону, внезапно вскрикнув, когда режущее заклинание проходится по левому плечу. Она игнорирует отвращение от пропитывающейся кровью ткани, липнущей к коже. Это не настолько серьезное ранение, чтобы остановить её. К тому же палочку она держит в правой руке.
Зато теперь частично виден угол, куда приземлилась Паркинсон, и она…
Грейнджер молниеносно переводит взгляд на Родольфуса, посылая в его сторону всевозможные заклинания — от обездвиживающих до взрывающих, лишь бы он продолжал глядеть в её сторону…
Пэнси ползет к привязанным Люциусу и Нарциссе. Палочка выпала из её рук, куда-то укатившись, или же древко успел подобрать Лестрейндж, но след крови, тянущийся за девушкой — не из раны на её лбу. Слизеринка сжимает в ладони кусок стекла. Если ей и не удастся сорвать веревки, очевидно, магического происхождения, раз Нарциссе и Люциусу не удалось аппарировать даже в связанном состоянии, Пэнси может попытаться самостоятельно перенести их. Она слаба и ранена, но не обездвижена путами.
Как бы Грейнджер не хотелось, от Малфоя Паркинсон находится еще дальше, чем Гермиона. Рискни Пэнси двинуться к нему, Родольфус тут же пресек бы попытки на корню. Сейчас же он повернут к слизеринке спиной, к тому же полностью сосредоточен на Гермионе.
Лестрейндж и вправду недооценил девушек в ярости, если предположил, что избавился от Паркинсон одним ударом.
Вспышка белого цвета вылетает из палочки Грейнджер, когда на мгновение щит исчезает. Она ныряет за кресло, очевидно, трансфигурированное из обеденного стула, из-за схожести обивки с цветом мебели в другом конце зала.
Родольфус то ли вопит, то ли стонет — сигнал того, что жалящее попало точно в цель. Когда-то оно частично помогло Гарри, может, и на этот раз сыграет решающую роль?
Гермиона высовывается из укрытия, посылая еще несколько заклинаний вслед жалящему, и мельком поглядывает на Пэнси. Её руки заметно дрожат, но веревки даже не двигаются под гнетом стекла. Слезы градом текут по щекам Нарциссы, а голова Люциуса болтается на плечах — все же он без сознания. Женщина не отрывает глаз от сына, стискивающего зубы от боли, но прижимающего боком к стене и поднимающегося на дрожащих ногах.
Мерлин, не двигайся.
Но Малфой не может слышать её мысленных просьб.
Если только он попадет в поле зрения Лестрейнджа…
Гермиона вскрикивает, когда кресло взлетает в воздух, взрываясь прямо над головой. Она откатывается в сторону, защищаясь от летящего в её сторону непростительного, и подрывается на ноги, пока остатки кресла беспрепятственно сыплются сверху, вынуждая поджать губы от боли.
Какой бы ловкой Грейнджер не была, увернуться от нового заклинания было не в её силах — луч проходит возле руки, лишь слегка задев кожу. Она максимально минимизирует вред, отскакивая в сторону.
Пэнси зло отшвыривает осколок стекла в сторону. Оно приземляется на пол, но выпущенное Родольфусом проклятие заглушает негромкий стук, врезаясь в стену над головой Гермионы.
Легкие горят огнем, перед глазами пляшут искры. Комната, люди вокруг — все смешивается из-за ярких всполохов заклинаний.
Окровавленная ладонь Пэнси сжимает щиколотку Нарциссы.
Драко выпрямляется.
Ноги Гермионы дрожат от усталости и напряжения, левое плечо ноет от боли, из палочки вырывается слабый Петрификус Тоталус, но у обездвиживающего нет ни шанса. Впрочем, Грейнджер и не рассчитывала.
Шипение от растворяющегося заклинания стихает в тот самый момент, когда воздух вокруг Пэнси идет рябью, а потом вихрь с тихим хлопком уносит её и двух по-прежнему связанных волшебников прочь.
Родольфус резко разворачивается, упираясь взглядом туда, где секунду назад находились Люциус, Нарцисса и Пэнси. И где сейчас валяется лишь покрытый кровью осколок стекла.
Рев дикого животного разрывает барабанные перепонки, безумный взгляд перемещается на воспользовавшуюся моментом Гермиону, которая изо всех сил передвигает ноги в сторону Драко, не отводя глаз от обезумевшего Лестрейнджа.
Просто нужно сделать рывок и добраться до Малфоя. Один рывок…
Ноги отказываются подчиняться. Попытки вызвать какое-либо заклинание заканчиваются жалкими искрами, исторгаемыми древком.
Она видит, как белый луч вырывается из чужой палочки, прежде чем зажмуриться.
Но боли нет.
Лишь холод, окутывающий каждый миллиметр кожи, и неимоверная тяжесть.
Может, это смерть? Вот такая, мгновенная, не позволяющая почувствовать даже столкновения проклятия с телом?
Она практически убеждает себя в этом, пока не открывает глаза.
Источником холода оказываются чьи-то руки на её спине, а тяжесть исходит от накрывающего девушку тела.
Из уст срывается не испуганный, удивленный вздох, а руки инстинктивно подхватывают наваливающегося на неё человека. Гермиона встречается глазами с опешившим Родольфусом, и осознание внезапно накрывает её с головой.
Ноги подгибаются под тяжестью мужского тела, и то ли из-за отсутствия сил, то ли от сковывающего ужаса, Грейнджер поддается.