Несмотря на наличие еще парочки коек, Малфой лежал в палате один, как и Грейнджер с Паркинсон. И это послужило огромным плюсом, когда гриффиндорка прошмыгнула под его одеяло, а теплая рука парня прижала её к своей груди.
Они могли бы сдвинуть несколько кроватей, но Драко был так близко, и Гермионе стало так легко дышать. Его плечо послужило подушкой. Она не размыкала глаз до самого утра, и впервые за долгое время сон принес долгожданный отдых.
Наутро Грейнджер пришлось добрых двадцать минут сидеть возле Малфоя, пока целитель отчитывал их за нарушение всевозможных правил. Драко отвечал ему, прямо как Макгонагалл после того поцелуя в Большом зале, а Гермиона пихала его укрытые одеялом ноги — Малфою, в отличие от Грейнджер, все еще не разрешалось слишком много двигаться.
Когда целитель выгнал её из палаты парня, Гермионе пришлось соврать о возобновившихся болях в руке. По взгляду мужчины было видно, что ложь оказалась мгновенно распознана, и это подтвердилось, когда количество зелий сократилось до двух пузырьков в день. Но девушку оставили в Мунго.
Контрзаклятие Снейпа подействовало безукоризненно, Малфою оставалось лишь набираться сил.
Нарциссу и Люциуса выписали на следующий же день, как Драко пришел в себя. Гермиона вышла из его палаты, когда по щекам вошедшей попрощаться перед уходом женщины покатились слезы от вида с кряхтением усаживающегося сына — исполосованные шрамами грудь и спина, куда прилетело заклинание, еще доставляли дискомфорт.
Она не знала, как прошел диалог с матерью, но через десять минут Грейнджер вылетела в коридор из своей палаты на крик Люциуса. Они с Драко о чем-то спорили, но кроме слов «свадьба» и весьма неприятных ругательств ничего расслышать не удалось — медсестры рванули успокаивать конфликт.
Вероятно, Гермиона присоединилась бы к возмущениям Малфоя, если бы слышала фанатичные рассуждения Люциуса о том, что ситуация сложилась как нельзя лучше — если Драко заинтересован в Грейнджер, это даже лучший вариант, чем Далия. Репутация гриффиндорки ведь значительно лучше! Но, к счастью, она этого не слышала, а потому не могла предположить, зачем слизеринец предлагал медсестрам связаться с целителем и оставить помешавшегося Люциуса на дополнительное лечение.
Гермиона не заводила разговор на эту тему, как и Драко.
Парню стало значительно лучше уже через три дня, но совместными усилиями с Главой Отделения недугов от заклятий Гермионе удалось уговорить Малфоя остаться еще ненадолго — к нему только начал возвращаться нормальный цвет лица.
Весь день до выписки она провела в его палате.
— Драко, — Грейнджер вырисовывала узоры на его коленке, опустив голову на матрац.
— Мм?
Глянцевые страницы «Еженедельника ловца» уже не переворачивались несколько минут, хотя слизеринец продолжал делать вид, что читает. В этот раз Гермиона уселась на стул у койки Малфоя, уговаривая того поспать. Нахождение на грани жизни и смерти не сделало его сговорчивее.
— Я бы хотела заглянуть кое-куда, — даже хорошо, что он загородился журналом и не видел её лица. Грейнджер опасалась, как бы парень не заметил её взволнованного взгляда. — Завтра, после выписки. Хочешь… хочешь со мной?
Драко убрал журнал на тумбу, но, как только его взгляд устремился на Гермиону, она принялась изучать узоры на постельном белье.
— Хорошо.
В ту ночь гриффиндорка снова пробралась к нему в палату.
Гермионе не хотелось верить в то, что Малфой интерпретировал её предложение как просьбу, граничащую с мольбой, но Грейнджер понимала, что именно так и произошло. И он снова оказался прав. Снова прочитал её, как открытую книгу.
***
Пока они лежали в больнице, погода заметно ухудшилась. Похолодало, выпал снег.
Гермиона дрожит даже в теплой куртке и свитере под ней, но причина явно не в холоде. Они покинули Св.Мунго около пятнадцати минут назад, клятвенно пообещав, что в случае плохого самочувствия обратятся к мадам Помфри (и хотя с них обоих взяли слово, Гермиона предполагает, что обращались по большей части к упрямому Малфою).
Настоящая удача, что их выписали в будний день — гриффиндорке не хотелось объяснять друзьям, почему не стоит аппарировать к ней в больницу.
Они стоят на заснеженной улице, наблюдая за парящими в воздухе снежинками. Изо рта вырывается пар, а горло обжигает холодным воздухом, когда она делает глубокий вдох ртом.
— Собираешься стоять здесь? — шепчет Драко.
Вокруг ни души. Гермиона надеется, что парень просто не хочет нарушать воцарившуюся атмосферу, потому и обращается к ней так тихо. Но скорее всего Малфой просто замечает её стиснутые ладони на ремне сумки, остекленевший взгляд, сковывающую тело нерешительность.
Он понимает.
Конечно, Драко догадался, где они и без объяснений.
— Нет.
Но она продолжает стоять.
И Малфой не двигается, лишь краем глаза наблюдая за спутницей. Грейнджер благодарна за терпеливость. Если бы Драко принялся подталкивать её, вероятно, она бы струсила и тут же аппарировала в Хогсмид.
Гермиона позволяет ветру сорвать с себя капюшон. Все внимание и концентрация сосредоточены на одеревеневших ногах, когда она все же заставляет их двигаться и делает шаг вперед.
Тяжелые шаги Малфоя вторят её осторожным. И гриффиндорка подмечает, что присутствие парня все же действует нужным образом — без него ей было бы куда страшнее. Просто знать, что Драко позади, уже облегчает задачу.
Дом родителей находится чуть дальше по улице.
У Гермионы нет ответа на вопрос, почему она сразу не перенесла их поближе к нему. Возможно, хотела дать себе шанс отступить. Но она гордится тем, что не пользуется этим шансом. Напротив, идет вперед, пусть и не слишком решительно.
В окнах не горит свет, но причина может быть в том, что на улице еще недостаточно темно. К тому же родители должны быть на работе.
— Не знаю с чего решила, что они окажутся дома, — вслух заканчивает мысль Гермиона.
Драко ровняется с ней, мельком поглядывая на черный шарф. Его шарф на шее Грейнджер.
Уж не знает, какие самодовольные мысли крутятся в голове слизеринца, но выглядит он крайней довольным. Девушка хмыкает, поправляя теплую вещь, которую без разрешения присвоила. Она спасла Драко жизнь, так что потерю шарфа как-нибудь переживет.
— Собиралась зайти?
— Нет… Не знаю, — Гермиона прячет руки в карманы куртки, когда кожу начинает щипать мороз. — Со мной еще не связывались по поводу результатов второго курса. Целители должны были закончить давать им эликсир.
— Можем притвориться туристами, — Драко пожимает плечами, когда Грейнджер зыркает на него. — Спросим, как добраться до гостиницы или типа того.
— Не хватало, чтобы потом они вспомнили спектакль, который разыграла их дочь с каким-то парнем, — Гермиона закатывает глаза, но все же еле заметно улыбается.
Драко преувеличенно раздраженно фыркает, словно слова гриффиндорки задевают его.
— И вообще…
Девушка замолкает, не закончив предложение. Вместо слов с губ срывается сдавленный вздох, и она сжимает подкладку внутри карманов так сильно, что грозит порвать ткань.
Шум ветра не способен перекрыть громко колотящееся сердце. Они замирают посреди улицы, не дойдя до дома каких-то несколько метров. Гермионе кажется, что кто-то стукнул её чем-то тяжелым по затылку, поскольку это не может быть реальностью. Галлюцинация, сон. Да, быть может, одно из зелий дало побочный эффект…
Супружеская пара переходит дорогу, двигаясь прямо в сторону Гермионы. Точнее, двигаются они к своему дому, но девушке кажется, что они идут навстречу ей. В руках отца два огромных пакета, мама несет какую-то коробку.
Щеку больно покалывает от холода, когда одинокую слезу все же не удается сдержать. Грейнджер прижимается плечом к Малфою, словно может спрятаться под его пальто и не видеть разворачивающейся сцены.
Женщина что-то рассказывает, вызывая слабую улыбку на лице мистера Грейнджера. Они выглядят расстроенными, хоть и всеми силами стараются поддерживать беседу. Что-то произошло? Родители поругались? Гермиона не помнит, когда последний раз видела их в ссоре. Но, если так подумать, она в принципе видит их не то чтобы очень часто.