— В любом случае, никаких праздников раньше октября!
— Я обожаю тебя, Гермиона, — Джинни захохотала, даже подпрыгнула на кровати, отчего Грейнджер вздрогнула.
В этот момент в комнату влетели Парвати Патил и Лаванда Браун.
Что ж, при таком раскладе к завтрашнему утро про бал будет знать вся школа.
Комментарий к Глава 6.
*На гербе Малфоев было написано Sanctimonia vincet semper, что в переводе с латыни значит Чистота всегда одержит победу.
========== Глава 7. ==========
К вечеру снова начал накрапывать дождь, но уже не такой сильный, как утром. Гермиона была бы рада провести время за книгой, однако за этим желанием присутствие Драко Малфоя не подразумевалось. И все же вот он, прямо перед ней, сидит на том же месте, где видела его сегодня утром — на ковре около камина, с отсутствующим видом постукивает краем пера по страницам толстой книги. Звук получается негромким, не раздражает и только благодаря этому Гермиона все еще не залепила Малфою чем-нибудь по голове.
Стрелки часов показывают половину девятого. Значит, вот уже тридцать минут времени потрачено на распинание в пустоту. Создается впечатление, будто Драко считает, что в школе магии домашка за него волшебным образом напишет саму себя. Как еще объяснить отсутствие всякого интереса к тому, о чем столько времени рассказывает Гермиона? Будто это ей нужно.
Было ошибкой предлагать свою помощь — девушка поняла это спустя десять минут «занятия». С того момента Драко не сдвинулся с места, причем и в прямом, и в переносном смысле. Если бы не ритмично дергающаяся рука, опускающая и поднимающая перо, можно было бы подумать, что слизеринец находится под ступефаем. Он также отказывался принимать какое-либо участие в написании своего же доклада, о чем свидетельствовал отсутствующий взгляд.
Кто дернул ляпнуть Малфою про книгу? Надо было позволить ему переехать жить в библиотеку в поискать необходимой для выполнения задания литературы. Убила бы одним выстрелом сразу двух зайцев: и на мучения Драко посмотрела, и всю Башню в распоряжение получила.
— И все жили долго и счастливо, — вдруг выдает, продолжая сверлить висок слизеринца взглядом. Никакой реакции, конечно.
— С меня хватит, Малфой, — Гермиона более чем уверена, что если бы не оглушающий хлопок закрывающегося талмуда (тот самый спасительный подарок Перси), её реплика осталась бы проигнорированной и в этот раз. От шума Драко вздрагивает. — Я не собираюсь тратить время, чтобы заставить тебя хотя бы просто следить за ходом моих мыслей.
Гриффиндорка забирает свою книгу, поднимается на ноги с твердым намерением бросить парня на растерзание профессору Бинсу, но слизеринец в очередной раз хватает её за запястье, потянув назад. Пошатывается, стараясь сохранить равновесие, но в конечном итоге приземляется на диван. Зыркает ненавидящим взглядом на виновника торжества.
— В чем дело?
— В чем дело? — не сдерживает нервного смешка. — Может быть в том, что я уже полчаса пытаюсь вбить в твою голову хоть какую-то информацию, в то время как ты…
— Ты помогать собиралась или мозг ебать? — он закатывает глаза, откинувшись назад, чтобы опереться спиной на край дивана.
Гермионе хочется стукнуть себя по голове чем-то тяжелым, чтобы в голову больше никогда не закрались мысли помогать слизеринцу. Как она могла подумать, что он будет вести себя нормально?! Самодовольный кретин.
— Иди к черту, Малфой! — стоило выдать что-то поинтереснее. Нет, она хотела бы выдать что-нибудь остроумное, но как в подобной ситуации можно здраво мыслить? Наглость неслыханная.
Снова подрывается с места, на этот раз куда более активно, но не успевает и кофейный столик обогнуть, когда недовольное шипение за спиной раздается совсем близко. По запястью снова расходится слабое покалывание.
Драко, на этот раз более грубо, дергает Гермиону на себя, и она, чуть не стукнувшись коленом о диван в попытках вывернуться, впечатывается носом в грудь парня. От него пахнет все той же зимней свежестью.
Сердце вновь заходится. Треклятые бабочки в животе.
Качает головой, отгоняя прочь подобные мысли, и несильно пинает Малфоя по икре, зло бросив:
— Я тебе не мяч, чтобы пинать меня по всей комнате! — легко освобождает запястье, буквально вынуждая себя игнорировать оставшееся ощущение прикосновения его пальцев на коже. Он будто проникает внутрь — в вены, смешивается с кровью, добирается до сердца и мозга.
Мерлин, это не нормально.
— Успокойся, — Драко выглядит так, будто ничего особенного не произошло. По крайней мере, внешне никаких признаков встревоженности. — Я всё слушал.
— Да что ты говоришь? — возмущение, отразившееся на лице Грейнджер, вызывает слабую ухмылку собеседника, но он тут же прячет её за кашлем, встретившись с уничтожающим взглядом карих глаз. — Повтори хоть что-то из моего рассказа?
Малфой делает вид, что задумался, хотя Гермиона уверена — он даже не пытается вспомнить её недавний монолог.
— Что-то вроде «я не стану тратить время…».
— Ты придурок.
— Какой сюрприз.
Гриффиндорка против воли слабо улыбается от выражения его лица. Приходится усесться на диван и отвернуться, чтобы скрыть это от Малфоя. Чувствует, как диван рядом с ней прогибается под тяжестью тела слизеринца — он садится рядом. И почему-то этот факт заставляет Гермиону задержать дыхание.
Отодвинься. Отодвинься!
Но Драко и так сидит на достаточном расстоянии. Только воспаленное сознание Грейнджер считает иначе.
В окно ритмично бьют дождевые капли. Кажется, начинается ливень. В такую погоду либо книги читать, либо спать. Гермиона предпочла бы любой из этих вариантов, лишь бы сбежать от гнетущей тишины.
В гостиной горит всего несколько свечей на кофейном столике, где расположились листы пергамента и некоторые учебники, и огонь в камине — гриффиндорка зажгла его сразу же, как только вошла в гостиную часом ранее. Предпочла не думать о том, зачем сделала это, учитывая, что вовсе не мерзнет в стенах Башни.
До того места, где она сидит, свет достает очень слабо, а потому остается незамеченной, когда переводит на Малфоя заинтересованный взгляд. Он смотрит куда-то в окно, а Гермиона задается вопросом, что происходит в его голове? Внешне непроницаемый, но такой ранимый, когда речь заходит о семье. И дураку понятно, что агрессия Малфоя, стоит лишь начать ненавистную для него тему семьи, вызвана явными проблемами с отцом — Нарцисса, кажется, не вызывает у Драко приступов ярости (хотя гриффиндорка и не пыталась говорить с ним о ней). Правда Гермиона никак не может понять, разве после войны Люциус не должен был пересмотреть приоритеты? Насколько она могла судить, чистота крови больше не имеет значения по крайней мере для младшего Малфоя — несмотря на его презрительное отношение, он ни разу с начала учебного года не выплюнул свое привычное «грязнокровка».
Изменения в идеологии коснулись только Драко? Или причиной ссор в семье является не факт того, что слизеринец отказывается подчиняться отцу в его идиотских убеждениях?
Гермиона ненавидит себя за то, что завидует Малфою. Немного, совсем чуть-чуть. Просто потому, что его родители живы и здоровы, хоть и с шатким положением в обществе, он может в любой момент написать им письмо или даже трансгрессировать прямо в Малфой-Мэнор и увидеть их. Вот так — стоя лицом к лицу.
И судя по тому, что он ни разу не сделал этого, видимо, взаимоотношения с Люциусом не улучшились. По крайней мере, недостаточно улучшились. Этот факт заставляет недолюбливать старшего Малфоя еще сильнее прежнего: второй шанс был дан для того, чтобы исправить прежние ошибки. Но Люциус, кажется, не намерен идти этим путем.
Гермиона скучала по своим родителями. Отодвинула мысли о них настолько глубоко, что даже утренний вопрос Драко смог причинить совсем мимолетную боль.
Да, свой день рождения ей придется справлять вдали от семьи.
На какую-то долю секунды сердце и правда сжалось от боли, но Грейнджер в очередной раз привалила воспоминания о маме с папой кучей другой информации. Что ж, новая должность способствует «отвлечению» от семейных проблем.