— Макгонагалл стоило отдать графики мне.
— Но?
— Но она отдала их Малфою. По-моему, это очень заметно, — девушка поднимает измятые листы, демонстрируя их другу.
Она даже не может злиться на слизеринца, потому что такого поведения нужно было ожидать. Гермиона и не пыталась строить какие-то надежды касательно этого идиота. Если такое повторится, придется заставить его самолично переписывать все испорченные листы.
Рон отвлекается от еды, приподнимается со скамьи, чтобы пальцем подцепить угол пергамента в руках Гермионы, и немного наклонить его в свою сторону. Окидывает взглядом первый листок, на котором больше всего пятен от алкоголя.
— Не так уж и плохо, да? — с надеждой бубнит парень, присаживаясь обратно на место.
Гермиона обреченно опускает листы на стол, махнув рукой в сторону рыжего.
— Не критично. Отдам испорченные листы слизеринцам, — парни усмехаются на реплику подруги, возвращаясь к своим делам.
Гермиона пользуется моментом, чтобы взглянуть на Рона. Он, кажется, выглядит более чем спокойным, хотя накануне приезда в Хогвартс у них состоялся серьезный диалог. Их ситуация…
Каждый, включая Рона, понимал, что дальше дружбы отношения не заходят. Более того, они не слишком то пытались двигаться дальше — один единственный поцелуй, вот и все, на чем крепились их «отношения».
Одна лишь Гермиона, казалось, цеплялась за надежду выстроить с Роном будущее. Столько всего изменилось после войны, девушка и сама изменилась. Она боялась расставания, но вовсе не потому, что её сердце разбилось бы на кусочки. Боялась, что утратит еще одну частичку своей прошлой жизни, от которой и так мало что осталось.
Возможно, действительно пора перестать цепляться за прошлое и бояться изменений в жизни. Возможно, она так и сделает. Когда-нибудь.
В любом случае, её сердце не было разбито. Как и сердце Рона, судя по всему. Хотя если ему и было больно после официального расставания, он был готов к этой боли, поскольку никто иной, как Уизли вывел гриффиндорку на откровенный диалог. Стыдно признаться, но она действительно не ожидала такой серьезности от него. Очередное доказательство, как сильно прошлое повлияло на них.
Гермиона издает тихий вздох, возвращаясь к еде. В конце концов, все это уже не имеет значения.
Завтрак проходит в молчании. По крайней мере, Гермиона молчит большую часть времени. Гарри и Рон, кажется, начинают обсуждать квиддич, когда она заканчивает с овсянкой и краем глаза улавливает движение за слизеринским столом: Пэнси Паркинсон легкой походкой направляется к выходу из Большого зала. Гермионе хватает пятнадцати секунд, чтобы взглядом проанализировать обстановку и обнаружить, что Малфой и Блейз не присутствовали на завтраке. Что ж, значит, вручить графики придется Паркинсон. Так даже лучше: они столкнулись вчера перед распределением первокурсников, Пэнси даже не оскорбила Гермиону.
— Увидимся на травологии, — не дожидаясь ответа, девушка хватает сумку и пачку пергамента, стремительно отдаляясь от гриффиндорского стола.
На ходу генерирует миллион возможных вариантов остроумных ответов на едкие фразы слизеринки, которыми она так любит осыпать всех с ног до головы.
— Пэнси! — девушка не рискует хватать Паркинсон за руку, поэтому просто окликает её. Этого оказывается достаточно, чтобы не остаться проигнорированной — Пэнси оборачивается. Гриффиндорка только сейчас подмечает, что та подстригла волосы.
Паркинсон окидывает её таким пренебрежительным взглядом, что рука Гермиона невольно тянется одернуть юбку и поправить галстук, чтобы убедиться в своем надлежащем внешнем виде. Подавляет это желание, отмахиваясь от него как от назойливой мухи.
— Возьми, это графики дежурств и расписание собраний префектов, — вываливает всю информацию сразу, с целью поскорее закончить неприятный для обеих диалог. — Передай вот эти два пергамента Забини, пожалуйста, — последнее слово явно дается Гермионе с трудом.
К всеобщему удивлению, Пэнси без язвительных фраз принимает листы из её рук, хотя взгляд остается таким же недружелюбным. Если бы рядом стоял таз с кислотой, Гермиона, наверное, была бы уже мертва.
— Фу! — слизеринка с отвращением кривится, взглянув на пергамент.
Грейнджер выполнила свой план всучить самые потрепанные листы факультету виновника торжества.
— Что за дерьмо?
— А, ты об этом? — Гермиона с напускным спокойствием пожимает плечами, всего на секунду взглянув на пятна. — Это огневиски, если не ошибаюсь.
В этот момент она радуется тому, что взглядом нельзя убить. Пэнси, кажется, скоро лопнет от негодования и отвращения (гриффиндорка решает не думать к кому именно: к ней или к грязным пергаментам).
— Вот так ты выполняешь свои обязанности? — презрение в голосе префекта Слизерина не заметит только идиот. Под него Гермиона и пытается косить.
— Я? Это работа Малфоя. Он должен был отдать их вам еще вчера, ты не знала? — девушка мило улыбается своей собеседнице, но та вовсе не выглядит довольной диалогом. Напротив, на её лице отображается еще больше злости, ведь слетевшая с языка колкая фраза отправилась не в адрес Гермионы, а в адрес Драко.
— Что за чушь ты несешь? Я видела его вчера, он ничего не говорил.
— Что ж, видимо, запамятовал.
Вдруг в голову приходит мысль, что Малфой еще более безответственен, чем можно было предположить: несложно сопоставить слова Пэнси и пятна огневиски на пергаменте. Почему-то до этого момента мысли были сосредоточены вокруг того, каким абсурдным было решение поручить подобное задание Малфою, нежели тем, что он предпочел своим обязанностям алкоголь.
Возможно, ей следовало бы разозлиться еще вчера, когда первокурсников из Большого зала уводили Блейз и Пэнси, а не Драко, как положено, но Гермиона лишь вздохнула с облегчением — момент их встречи отложился еще как минимум на сутки. Ведь абсолютно очевидной оставалась мысль — как только они пересекутся, начнется война. Возможно, ей правда стоило найти его и притащить… Куда? К одиннадцатилетним детям? Выпившего и злого Малфоя?
Нет, она могла бы просто окатить его ледяной водой и оставить просыхать где-нибудь в коридоре.
Хотя, вероятно, ей пришлось бы бежать, как только агуаменти сорвалось бы с языка.
— Прости, но мне пора бежать, — Грейнджер прерывает Пэнси, которая уже открывает рот, чтобы ответить.
И, стараясь выглядеть победительницей, выходит из Большого зала.
***
День прошел на удивление спокойно. Причиной тому отсутствие занятий со слизерином — никакой белобрысый придурок не маячил перед глазами и не раздражал одним своим видом. Более того, Гермиона до сих пор ни разу не пересеклась с ним. Во время обеда девушку попросила зайти Макгонагалл, вручила пустые бланки для составления графиков дежурств на следующую неделю и зачем-то напомнила, что дальше заниматься этим нужно главным старостам. Гриффиндорка была слишком раздражена, чтобы отправляться в Большой зал, да и аппетит пропал, поэтому предпочла отсидеться в библиотеке.
Надо же, Макгонагалл действительно… Нет, нужно просто успокоиться. Перестать искать в каждом слове скрытый подтекст. В конце концов, она ведь Гермиона Грейнджер, на месте директора было бы как минимум глупо сомневаться в её ответственности. Нет, конечно же никто и мысли не допускает, что она может забыть о своих обязанностях.
На остальных занятиях было так же гармонично. Как прекрасно все-таки начинать неделю без слизеринцев.
Вечером гриффиндорцы устроили дегустацию подаренных близнецами Уизли сладостей с «сюрпризами». Гермиона зашла за своими вещами, которые привезла Джинни. Позавчера ей пришлось трансгрессировать прямо из Норы в Хогсмид, поэтому большая часть вещей была доставлена младшей Уизли.
Атмосфера в гостиной была настолько теплой, что девушке захотелось задержаться. Сама пробовать разработки Фреда и Джорджа не рискнула, но было забавно наблюдать, как Симус после поглощения какой-то шипучей конфеты, плюхается на пол и начинает храпеть.
За весельем Гермиона и не заметила, как время пролетело. Потому в Башню вернулась ближе к девяти часам, на удивление обнаружив, что в гостиной горит камин. Мальчик с холодным сердцем замерз? Девушка фыркнула.