Даже перчатки и теплая форма не спасают от холода — ветер пробирается под одежду, но не доставляет привычного дискомфорта.
Напротив, Драко решает, что так даже лучше — поможет собраться.
Нотт занимает позицию вратаря, а Забини уже держит квоффл в руке, в любой момент готовый пасовать. Монтегю угрожающе сжимает биту, следя за движениями Блейза, а Малфой предпочитает подняться выше и отлететь в угол поля — оттуда открывается лучший обзор.
Снитча не видно, что в данный момент служит поводом для радости. Драко не уверен, что сможет уловить движение крохотного мяча — даже бладжер имеет нечеткие очертания, хотя уже дважды пролетал неподалеку от того места, где завис в воздухе ловец. Совсем близко, но Малфой и правда увидел только размытую точку синего цвета.
Он не уверен в причине помутневшего зрения, их может быть много: отсутствие нормального питания, к чему организм совершенно не привык, сна, постоянная нервотрепка. Выбирай, что нравится. На любой вкус.
Тео ловко отбивает летящий в кольцо квоффл, крикнув что-то оскорбительное Блейзу. В шутку, естественно. Драко практически уверен, что Забини реагирует на все улыбкой, но увидеть подтверждение своих, увы, не может, лишь улавливает. Грэхэм Монтегю, капитан команды и на данный момент загонщик, битой отбивает летящий в него бладжер.
Неожиданно перед самым носом Малфоя мелькает нечто маленькое и слабо мерцающее — солнце зашло за тучи и снитч не выглядит так привлекательно, как при свете ярких лучей. Руки Драко будто примерзают к метле, он вдруг понимает, что достаточно долго находился в одном положении и тело, чего никогда раньше не случалось, практически полностью онемело. На секунду мелькает мысль, что его прокляли, даже оглядывает пустой стадион, чтобы убедиться в глупости своей теории.
Приходится приложить усилия, чтобы потянуть древко метлы вверх — вслед за снитчем. Однако стоит Малфою сдвинуться с места, в нескольких сантиметрах от его лица со свистящим звуком проносится бладжер. Следом за ним мчится Грэхем, с такой скоростью разрезая воздух, что Драко невольно дергается и метлу заносит в сторону.
Снитч пропадает из поля зрения.
Слизеринец трет пальцами левой руки глаза, начиная раздражаться мутным пятнам вместо фигур игроков и мячей. Правой все еще крепко сжимает древко.
— Ты как? — не замечает, как рядом нарисовывается Блейз. Даже затуманенным зрением может разглядеть взволнованное выражение на лице друга.
— Порядок. Не отвлекайся.
Забини сжимает губы, но все же кивает и улетает в другой конец поля, где Ургхарт — охотник, — целится в охраняемое Ноттом кольцо.
Малфой с ужасом понимает, что его начинает тошнить. Не та утренняя тошнота, из-за которой еда в горло не лезет. Нет. Это нечто хуже. Ему приходится еще крепче ухватиться за основание метлы, чтобы не качаться из стороны в сторону — еще одно такое резкое движение он не выдержит. Желудок будто скручивает в узел. Драко кажется, что он может выблевать все внутренности.
— Малфой! — где-то позади раздается голос Монтегю.
Оклик капитана эхом разносится по стенкам черепа и канет в небытие, не достигнув мозга. Драко словно помещают в банку, плотно закрыв крышку. Кислорода достаточно, но это лишь пока. Звуки же приглушены и очень нечетки.
Хочет крикнуть в ответ, что сейчас соберется и сдвинется с мертвой точки, но слова путаются за языке, оставаясь неозвученными.
Кажется, мир замедляется: почему-то все пять человек, попадающих в поле зрения Малфоя, оборачиваются, отвлекаясь от игры; кажется, Нотт что-то кричит (Драко уверен, что ничего приличного), Забини вдруг приходит в движение — летит по направлению к Малфою, но в его сознании движения Блейза будто замедляются; с поразительной медлительностью оборачивается, чтобы отыскать Грэхема взглядом, и от этого телодвижения ком подкатывает к горлу.
Кажется, его действительно сейчас стошнит.
— Блять, Малфой! — в этот раз голос Забини. Но так отдаленно и слабо, что Драко не реагирует. Просто не может сосредоточиться на двух действиях сразу: найти капитана команды и ответить Блейзу.
Сердце парня пропускает удар.
Мир снова приходит в движение, забирает то время, что было дано слизеринцу. Все происходит слишком быстро. Драко не может осмыслить ситуацию, не то чтобы предпринять что-нибудь.
Все такая же расплывчатая синяя точка на огромной скорости мчится в его сторону. Звук разрезаемого бладжером воздуха — первое, что так отчетливо слышит Малфой за все время тренировки. Это, а еще стук собственного сердца. Но его тело по-прежнему отказывается слушаться, будто приклеившись к метле.
Драко уверен — даже если бы реакция восстановилась, у него не было никаких шансов избежать железного мяча.
Он вдруг совершенно четко видит очертания приближающегося бладжера, словно и не тер в бешенстве глаза несколькими минутами ранее, пытаясь восстановить зрение. Хотя, быть может, это просто его воображение — все же, не первый год в квиддич играет, уж точно запомнил, как выглядят мячи.
В любом случае, это становится неважным, когда иссиня-чёрный монстр на всей скорости врезается в его грудь.
***
— Может, расскажешь, что произошло?
Гермиона ожидала этого вопроса со вчерашнего дня. С того самого момента, как вбежала в комнату Джинни, которая, благо, находилась там одна. Показаться кому-то постороннему в том жалком состоянии, в котором Грейнджер предстала перед подругой, было бы слишком унизительно.
В тот момент Уизли-младшая пораженно взирала на запыхавшуюся подругу, после чего поднялась с кровати, отложив на тумбочку какую-то книгу, и заключила Гермиону в объятия. Они стояли так около пятнадцати минут. Грейнджер позволила лишь нескольким слезинкам скатиться по щекам, после чего приказала себе не плакать, поскольку Джинни увидит и сойдет с ума от беспокойства.
Да, она ожидала этого вопроса с того самого момента. Гермиона была благодарна за молчаливую поддержку, но к обеду следующего дня терпение Уизли иссякло.
Они вновь сидели в спальне Джинни, поскольку Грейнджер наотрез отказалась идти на обед. Её все еще мутило после вчерашнего ужина, который из Большого зала притащила подруга.
Всю ночь ей снился взгляд проклятых серых глаз. Гермиона все кричала, требуя ответы на свои вопросы (удивительно, но к утру девушка совершенно не помнила, в чем эти вопросы заключались), а Малфой лишь молчаливо и безразлично взирал в ответ. Беспокойные сны вытянули последние силы из ослабшего организма, поглотив все светлое, как дементоры.
Она слабо помнила, как прошли уроки. Кажется, Джинни буквально за руку довела Гермиону до кабинета, в то время как она могла лишь благодарить Мерлина за отсутствие сдвоенных занятий со Слизерином. Видеть Драко совершенно не хотелось. От мыслей об их встрече по телу бежала неприятная дрожь.
Грейнджер не знала, как вести себя. Если сделает вид, что ей абсолютно все равно и проигнорирует слизеринца, не станет ли это самым яркий доказательством того, что план сработал и Драко отлично выполнил свою миссию — заставить Гермиону пожалеть обо всем, что произошло, и держаться подальше. Но заговорить с ним, будто ничего и не было… Это слишком сложно. По крайней мере, не в её теперешнем состоянии.
Гермиона не хотела видеть Малфоя, потому что опасалась реакции. Как его, так и своей. Что ей делать, если он вернется к игнорированию? Радоваться.
Да, так и стоило бы поступить. Но воспоминания того, как искала встречи с серыми глазами все еще свежи в памяти.
А что, если он вернется к своему привычному плеванию ядом? Гермиона не сможет ответить, поскольку попросту потеряет дар речи от шока.
Нет, к такому позору она не была готова.
— Расскажу, — собственный голос звучит непривычно. Как-то хрипло и… жалко. Грейнджер устала описывать себя этим отвратительным, мерзким словом. Она не была такой. Не хотела быть. — Но не сейчас, ладно?
— А когда?
Гермиона поджимает губы.