Когда разберусь сама.
Но когда это произойдет? Девушка не могла ответить на этот вопрос. Не в данный момент, когда ситуация выглядит безнадежно запущенной, а она сама чувствует себя выжатым лимоном.
Слова Драко все еще эхом звучат в голове. Это не было грубостью, по мнению Гермионы. Это было оскорблением. Её гордости, как минимум. А как максимум… Чувств. Пусть таких неопределенных, но чувств. И она с удовольствием вернулась бы к этому придурку, чтобы бросить что-нибудь вслед. Желательно, тяжелое ведро или огромный камень. Но, вероятно, лишь слова.
Она сделала бы это, если бы ком в горле из-за подступающих слез не мешал дыханию. Нет, появиться в таком виде перед Малфоем — высшая степень унижения.
Потому что ей не должно быть обидно. Не должно быть больно. Это ведь Малфой.
Его слова — сплошной яд, а поступки практически всегда нелогичны и причиняют боль окружающим.
Но не Гермионе, нет. Только не ей. Драко никогда прежде не причинял ей боль, потому что она никогда не возлагала на него надежд. Нет ожиданий — нет разочарования.
— Мы можем трансгрессировать в Нору завтра, а не в субботу? — с надеждой спрашивает, пальцами начиная ковырять плед на кровати.
— Конечно, — Джинни кивает, вдруг расслабившись в лице. Гермиона только сейчас осознает, что со вчерашнего дня подруга находится в таком сильном эмоциональном напряжении. — Мама не будет возражать, если мы приедем на день раньше.
Отлично.
Грейнджер практически вздыхает от облегчения. Будет лучше, если завтра же они смогут убраться из Хогвартса. Эти выходные либо восстановят утраченную жизненную энергию, либо безоговорочно уничтожат то немногое, что осталось.
— Тогда в Норе и поговорим.
Гермиона делила комнату с Джинни в то время, когда жила у Уизли. Ей казалось, что отсутствие личного пространства может пагубно повлиять на психику, но вдвоем было куда спокойнее. Они часто болтали ночами, пока Перси не начинал возмущенно стучать в стену — ему нужно было рано вставать на работу в Министерство.
В особо сложные моменты, когда вдруг на одну из них нахлынывали воспоминания, Гермиона трансфигурировала одну из кроватей в двуспальную, и они засыпали вместе. Так не снились кошмары.
С тех пор не прошло и месяца, а ощущение такое, словно вечность отделяет Грейнджер от тех уютных моментов.
Джинни собирается что-то добавить, но неожиданно сквозь стену в комнату проникает небольшое светящееся существо. Гермионе приходится приподняться, чтобы разглядеть гостя.
Призрачная кошка легко заскакивает на кровать.
— Мисс Грейнджер, прошу вас, зайдите ко мне, — патронус Макгонагалл растворяется сразу же, как передает послание.
Хмуро взирая на то место, где еще секунду назад сидело мерцающее животное, Гермиона пытается понять, что директору понадобилось от неё.
В голову не приходит ничего толкового, а потому решает не тратить время впустую и, кинув Джинни короткое «увидимся позже», покидает спальню девочек.
Дорога до кабинета директора не занимает много времени. Гермиона уже собирается произнести пароль, когда каменная горгулья уступает проход к винтовой лестнице. Значит, Макгонагалл знает, что Староста девочек здесь.
Круглая комната, которую некогда занимал Дамблдор, практически не изменилась: на стенах все еще висят портреты прежних директоров и директрис, в центре тот же громадный письменный стол на когтистых лапах, а на настенной полке мирно расположилась старая Волшебная шляпа. Только шумные серебряные вещицы, которые стояли здесь при Дамблдоре исчезли, их место заняли книжные шкафы.
Гермиона могла бы представить старого директора за этим самым письменным столом, если бы не витающий в воздухе аромат каких-то пряностей. Раньше здесь пахло по-другому. Этот факт вдруг больно полоснул по сердцу, хотя девушке еще в начале учебного года довелось побывать в этом кабинете.
— Мисс Грейнджер, — голос Макгонагалл раздается позади Гермионы, и она вздрагивает, совершенно пораженная тем, что не заметила директрису раньше.
— Что-то случилось?
— Лишь то, что уже конец недели, а расписание дежурств все еще не появилось на моем столе, — женщина слабо улыбается, но по телу Грейнджер все равно бегут мурашки.
Малфой.
Его обязанностью было составить график на следующую неделю. Как наивна и глупа была Гермиона, думая, что в этот раз он не проигнорирует свои обязанности!
Постойте… Дежурство!
Девушка отдает последние силы на то, чтобы не позволить ужасу отобразиться на лице. Они должны были дежурить вчера. Гермиона совершенно забыла… Но это ведь она составляла график!
Чертов, мать его, Драко Малфой.
Он творит с её головой что-то невообразимое. Невообразимо ужасное. Каким образом Грейнджер забыла про собственные обязанности из-за «ссоры» с ним?!
Она не должна позволять другим, и особенно слизеринцу, так влиять на себя.
— Простите, профессор, я…
— Мисс Грейнджер, — спокойный, но жесткий голос Макгонагалл прерывает наверняка затянувшуюся бы тираду старосты. — Я лишь хочу попросить напомнить вашему коллеге про его обязанности.
Гермиона глупо хлопает глазами, уставившись на директрису, которая тем временем проходит к своему столу. Так она знает, что Драко должен заниматься расписанием на следующую неделю?
А почему вы не можете?
Практически произносит это. Уже открывает рот, но вовремя спохватывается. Неужели она только что собиралась нагрубить Макгонагалл? Возможно, обида, которую Гермиона всеми силами пыталась похоронить, все же не исчезла без следа. Хотя и является глупой, скорее всего.
Но ей так хочется напомнить, что Малфой был тем, кому первому предложили должность Старосты, он был тем, кого выбрала Минерва. Так почему на Гермиону скидывают большую часть обязанностей и вынуждают хвостом носиться за слизеринцем и уговаривать выполнить собственные обязанности?
Это было нечестно.
Но Грейнджер также осознавала, что будет глупо упрекать женщину. В конце концов, обязанностей у директора школы должно быть пруд пруди. Конечно, ей не до того, чтобы носиться за несносным парнем по всему Хогвартсу.
— Мистер Малфой проигнорировал патронус, который я отправила пятнадцатью минутами ранее, поэтому, прошу, сделайте одолжение…
— Конечно, профессор, — старается сохранять спокойный тон голоса, но все же прерывает речь Макгонагалл.
— Что ж.
Гермиона кивает, вежливо желает хорошего дня, и слишком быстро сбегает вниз по ступенькам, подальше от круглой комнаты.
Нет, она не хочет.
Не так ей представлялась встреча с Малфоем после вчерашнего происшествия. А если точнее, вообще никак не представлялась. Грейнджер планировала избегать его до следующей недели, когда вернется из Норы. Вероятно, если бы она уехала из школы на такой ужасной ноте, за выходные ситуация лишь ухудшилась бы, обстановка между ними накалилась до предела, но гриффиндорка понятия не имела, что делать. Да и куда уж хуже?
Пятнадцать минут назад начался обед. Ноги сами привели в Большой зал, где уже вовсю сновали голодные ученики.
По дороге до слизеринского стола она пыталась убедить себя, что скажет Малфою всего пару слов — передаст послание директора. А потом развернется, гордо задрав голову, и уйдет прочь. Словно это он проиграл, а не она.
Но в Большом зале Драко не оказалось.
Гермиона, чувствуя себя полнейшей дурой, еще несколько минут выискивала бледное лицо за столом Слизерина, но после пятой попытки отчаялась.
Куда он мог подеваться?
Мимо как раз проходил какой-то парень в серебристо-зеленом галстуке. Грейнджер тут же схватила его за край мантии, останавливая.
— Постой. Ты не знаешь, где сейчас Малфой? — спрашивает, стараясь игнорировать изучающий взгляд слизеринца. Не собирается разбираться, как именно он смотрит на неё: с любопытством или отвращением.
— У него тренировка.
Гермиона быстро благодарит парня и вылетает из Большого зала быстрее, чем следовало бы, едва не сшибая нескольких первокурсников на выходе. Значит, он сейчас на поле.
Не думает о том, что, вероятно, еще как минимум шесть человек станут свидетелями их диалога, что может повлиять на Драко как положительно, так и отрицательно. Не думает и о том, как отчаянно хочет развернуться и убежать обратно в спальню Джинни, или воспользоваться моментом, чтобы собрать вещи перед отъездом в Нору, пока Башня старост пустует.