Тео кивает, и Гермиона понимает это как окончание диалога. Уже на выходе из комнаты улавливает негромкий голос мадам Помфри:
— Жить будет. Помучается с костеростом и через день снова будет летать.
Не дай Мерлин.
Гриффиндорка не уверена, что еще хоть когда-нибудь в жизни сможет спокойно смотреть на матчи по квиддичу. На Малфоя на метле.
Нет, этого она не вынесет.
В голосе снова и снова прокручивается картинка падающего с высоты птичьего полета слизеринца, и Гермиона еле сдерживает судорожный вдох. Переходит на бег, оттолкнув парочку старшекурсниц, чтобы поскорее обогнуть коридор и добраться до туалета на втором этаже. Ей повезло, что он все еще считается закрытым из-за Миртл, а значит, никого, кроме привидения, там быть не может.
Врывается внутрь, сразу помчавшись до раковины. Открывает воду, все еще дрожащими пальцами прокрутив вентиль, и наклоняется, желая умыться.
Но замирает, не достигнув льющейся из крана воды. Руками упирается в раковину, взирая на свое бледное и перепуганное лицо в зеркало. Туго затянутый галстук на шее душит.
— Мерлин… — сдавленно мычит, одной рукой касаясь шеи, а вторую прижимая ко рту.
Только сейчас у Грейнджер появляется возможность сосредоточиться на собственных ощущениях, и она ужасается тому, насколько сильно грудь разрывается от боли. Не уверена, причина этому кроется в недостатке кислорода или панике, но факт остается фактом — Малфой всему виной.
Её ноги подкашиваются и, опасаясь, что не сможет сохранять равновесие, крепче сжимает раковину руками. Не хватало еще упасть, стукнуться головой, и оказаться на соседней со слизеринцем койке.
Он правда чуть не умер.
И, господи боже, Гермиона готова была забыть обо всех сказанных ранее словах, о яростном поцелуе лишь в попытках что-то доказать. Перед глазами вновь рисуется картинка его до ужаса бледного и безжизненного лица, потрескавшихся губ и темных кругов под глазами.
По пустому помещению эхом разносится громкий всхлип девушки.
Она действительно плачет из-за Малфоя. Из-за того, что буквально могла стать свидетельницей его смерти.
Грейнджер плачет, потому что так испугалась. Испугалась того, что могло произойти.
Святой Годрик, кажется, это действительно конец.
Комментарий к Глава 8.
*Арресто моментум — заклинание, притормаживающее падение объекта, смягчают его посадку с большой высоты.
========== Глава 9. ==========
Никакого света в конце туннеля не было. Как и туннеля, впрочем.
Малфой был уверен, что умирает, такая боль пронзала грудную клетку и распространялась на конечности. Тысяча маленьких иголочек вонзались в тело, с каждой секундой увеличиваясь в размерах и вскоре возникло ощущение, словно его нафаршировали сталактитами.
Вокруг была лишь тьма. Он чувствовал боль, но не видел собственного тела и не мог шевелиться. Сознание отказывалось подчиняться. Как бы Малфой не старался сосредоточиться хоть на одной более-менее четкой мысли, она тут же ускользала. Потому слизеринцу не оставалось ничего другого, кроме как испытывать адские муки, не в силах отвлечься.
Ощущение времени тоже притупилось. Поэтому Драко не знал, в какой момент начал слышать голоса — определить их источник он также не мог. Слова сливались в какое-то невнятное бормотание. Будь Малфой в состоянии думать о чем-то, кроме дискомфорта, решил бы, что сходит с ума. Но он был способен лишь лежать (хоть и не чувствовал под собой никакой поверхности) и чувствовать её — боль.
Драко подумал, что точно умер, когда наконец-то смог различить чьи-то тихие слова. Но потом решил, что ни в аду, ни уж тем более в раю он не может слышать Забини. С удивлением слизеринец осознал, что это первая четкая мысль, которую удалось сформулировать в голове с момента начала чертовой боли (кстати, когда и из-за чего она началась, вспомнить тоже не удавалось).
Другое ощущение, на этот раз больше похожее на слабые разряды тока на подушечках пальцев, заставили Драко дернуться. Это было второй мыслью — ощущение собственного тела возвращается и, кажется, он может двигаться.
— Принцесса очнулась? — Нотт. Малфой закатил бы глаза, если бы смог заставить себя открыть их. На мгновение даже пожалел, что начал приходить в себя.
Кто-то шикнул на Тео, а после до слуха донесся негромкий скрип — Драко решил, что человек подвинул стул.
В глазах жгло. Раньше он не замечал этого: либо боль в остальных частях тела была слишком сильной, либо и правда «песок» под веками появился только сейчас. В любом случае, дискомфорт сильно препятствовал тому, чтобы взглянуть на Нотта и Забини.
Малфой также осознал, что конечности не ноют, только грудная клетка будто разорвана на ошметки. Он был уверен, что мог бы вспомнить произошедшее, но пока в мыслях царил хаос.
— Отойдите, дайте ему нормально дышать, — парень смог различить ворчливый голос целительницы и снова удивился. Больничное крыло? Стоило подумать об этом раньше.
Мадам Помфри коснулась его лба, после чего раздался её удовлетворенное:
— Скоро придет в себя.
Драко хотел фыркнуть, что уже в сознании, но язык не слушался. В горле будто образовалась пустыня. Еще никогда в жизни он так сильно не желал ощутить вкус обычной воды. И, наверное, только эта цель смотивировала разлепить потяжелевшие веки. Правда, только с третьей попытки.
Он скорее услышал, чем увидел, как Блейз подорвался со стула — тот с противным скрипом отъехал в сторону, чуть не перекинувшись. Нотт стоял у подножья кровати, на которой лежал Драко, и ни один из друзей словесно не отреагировал на его волшебное пробуждение. Мысленно Малфой поблагодарил их — в голове жутко гудело.
Сосредоточившись на то, чтобы восстановить зрение (которое, к собственному удивлению, довольно быстро приходило в норму), Драко постарался не напрягать мозг воспоминаниями о причине своего нахождения в больничной палате.
— Кто из вас засыпал песка мне в рот? — голос, вырвавшийся из уст, словно принадлежал кому-то другому. Настолько хриплый, что невольно захотелось вспороть себе горло, чтобы никому больше не довелось слышать его.
Однако стоило словам сорваться с языка, рядом тут же возникла мадам Помфри со стаканом в руке. Слизеринец принял его из рук женщины, все же не утративши гордость — позволить поить себя, как немощного, он не мог.
Опираясь на те адские муки, терзавшие тело несколькими минутами ранее, Драко посчитал, что реабилитация займет больше времени. Но к тому моменту, как стакан был высушен полностью, зрение окончательно восстановилось, и песок из горла тоже исчез. Только раздражающая боль в груди мешала думать, что он полностью здоров.
И все же Драко сумел занять полулежачее положение, оперевшись спиной на изголовье кровати.
— Что там случилось? — перед глазами возникла картинка полета на метле, его отвратительное самочувствие и, кажется, кто-то кричал. — На поле.
— Тебя сшиб бладжер, чувак, — под неодобрительный взгляд целительницы Нотт шлепнулся на кровать, едва не сев на ногу Драко. — Он сломал тебе несколько ребер и ты свалился с метлы.
Малфой не смог скрыть удивления. То есть причиной боли являются сломанные ребра? При том, что, несмотря на сложность, он все же может двигаться? Нет, магия, конечно, штука потрясающая, и все же поверить было сложно. Хотя, быть может, с момента падения прошла уже неделя. Или вообще месяц.
— Пришлось заливать тебе в рот костерост, — одни слова заставили Забини скривиться.
Так вот оно что. Теперь Драко был уверен, что зелье сыграло немаловажную роль в его страданиях.
— Ну и? Я здоров? Могу идти?
— Мистер Малфой! — от вскрика целительницы слизеринец поморщился. Боль в голове только начала стихать, но, вероятно, ненадолго. — Вы едва не умерли, а сейчас хотите сбежать из больничного крыла?
— Сейчас же все в прядке? — по сжатым в тонкую полоску губам мадам Помфри Малфой понял — пусть не полностью, но он достаточно здоров, чтобы сегодня же покинуть палату, но отпускать его не намерены.
— Вам лучше отлежаться до вечера. Как минимум, — с этими словами пораженная безответственностью парня целительница ушла в другой конец комнаты.