— Какие новости о летнем корпоративе?
— Я слышала, мы под это дело арендуем ресторан.
— О-о, да ладно? Отстой!
— Можно было бы повторить вечеринку на суперъяхте. Это было охренительно.
— Я реально не помню, что там творилось. Сначала был абсент, а потом — провал в памяти.
Последовал дружный хохот.
— Так, значит, Скотт и в этом году не отдаст под корпоратив свое французское поместье?
Эмили навострила уши и подвинулась на другой конец диванчика, поближе к двери копировальной комнаты.
— Чувак, даже не надейся, — прозвучал оттуда недовольный женский голос. — Никогда он никого на моей памяти в поместье не приглашал, а я тут сто лет работаю. Похоже, все его прекрасные порывы сдерживает его долбанутая половина.
Эмили похолодела: «Половина?! — и отложила журнал. — Какая половина?»
— Я слышал, она жуткая стерва, — понизил голос один из парней.
— А кем ей еще быть?
— Горячая штучка небось.
— Да вряд ли, если Скот с ней так редко видится.
— Ну не знаю, по мне, так похоже на идеальный брак.
У Эмили упало сердце. «Он женат, — подумала она. А потом разозлилась на себя: — Ну разумеется, женат. А ты чего ожидала?» И подвинулась еще ближе.
— Говорю тебе, она стерва.
— Да отвяжитесь вы от нее. Знаете же, что у них случилось.
— Ну да, только это давно было. А как известно, надо быть сильнее своего самого сильного оправдания.
— Вот сейчас вообще не в кассу.
— Он ее ненавидит. Это же очевидно.
В приемной вдруг раздалось громкое цоканье каблуков.
— Тс-с-с! — прошипели в копировальной комнате. — Ким Кардашьян на дозорной башне!
Эмили поспешно вернулась на прежнее место и прикрылась журналом. Трое аналитиков тем временем перешли на шепот, потому что в поле зрения действительно появилась личная помощница Скотта, Верити, и прошествовала к конторке секретарши, как королева супермоделей — волосы развевались, брови изгибались дугой, длинные шпильки звонко дробили плиты пола.
— Это нужно отправить с курьером в течение пяти минут, — сказала она преемнице Эмили, бросив на конторку толстую черную папку. — И пожалуйста, объясните вон тем бездельникам, что для того, чтобы отксерокопировать один контракт, не нужны три человека.
Эмили, выглянув поверх журнала, понаблюдала за тем, как аналитики один за другим робко выскальзывают из копировальной комнаты и удаляются.
— О, мисс Праудман? — Верити обратила на нее взор из-за плеча — такой пронзительный, что Эмили вздрогнула. — Скотт готов вас принять.
Глава десятая. Скотт
Скотт лежал на полу своего кабинета, прижавшись щекой к бетонному полу. Недавно он наклонился под стол за упавшим листом бумаги и заметил двух дохлых тараканов. Они валялись на спине бок о бок у плинтуса. Лапы торчали вверх и подергивались, потому что в скорлупках панцирей уже пировали муравьи. «Почему их два? — подумал Скотт. — И почему они лежат так близко друг к другу? Может, тут разыгралась дуэль? Или влюбленные совершили двойное самоубийство? Наверно, это Ромео и Джульетта из мира насекомых».
Он понаблюдал за муравьями некоторое время, потом опустился на четвереньки, чтобы посмотреть поближе. Его поразила сложнейшая организация этой кишащей массы и одновременно простота задач всех ее составляющих: есть, двигаться, двигаться, есть. Каждый муравей тут был частью гигантского суперорганизма, нацеленного исключительно на потребление и выживание. Это производило гипнотическое воздействие. И пол под ладонями был приятным на ощупь — прохладным и твердым. Солидным. Поэтому Скотт лег на пол.
Последние дни выдались трудными. Перед этим в отношениях с женой настала короткая фаза относительного спокойствия, за время которой он так расслабился, что даже забронировал билеты на самолет туда-обратно на ближайший уик-энд, а потом вдруг его кредитка взбесилась — посыпались списания одно за другим. Сначала три подряд, затем еще пять, и еще три — общий итог составил 97 556 фунтов стерлингов. Он пытался дозвониться до Нины, но звонки и мейлы оставались без ответа. Единственным признаком жизни, поданным ею, стало еще одно списание гигантской суммы, извещение о котором пришло сегодня утром, как финальный фейерверк в пиротехническом шоу. Скотт ничего не мог поделать — только следить за развитием действа. Единственным плюсом было то, что он не присутствовал при этом лично. Бронь на билеты пришлось отменить.
На полу муравьи деловито ползали по мертвым тараканам. Небольшой группе трудяг удалось оторвать одну лапу, и они торжествующе потащили ее прочь, как трофей. Какой-то муравьишка заблудился и выпал из бурной деятельности — Скотт заметил это и подтолкнул его пальцем на верный путь. «Не туда, приятель, — шепнул он муравьишке. — Вся жратва — там. Давай, топай. Bon appétit»[14].