Он меняет тему. Я ценю это.
Я улыбаюсь, оборачивая пальцы вокруг остывшей кружки кофе.
— Спасибо. Это многое значит.
Я вспоминаю, почему он не смог сказать мне это прошлой ночью, и улыбка исчезает с моего лица.
Я поделилась с ним своей жизненной историей, и он был таким милым, что это заставило меня забыть о том, что я только что вспомнила.
Он делает глоток кофе.
— Ты весело провела время после концерта?
Да, но я уверена, что не так интересно, как ты.
Кивнув, я говорю:
— Да, всё в порядке.
— Вы поздно вернулись?
— Ага. Ты спал.
Кивнув, он потирает ладонью гладкий подбородок.
— Я был выжат.
Оттого, что трахал брюнетку.
Прекрати, Лила.
Нежелательная картинка мелькает у меня в голове.
Тьфу. Картинки Тома с брюнеткой, пропадите!
— Ты побрился, — говорю я, пытаясь направить свои мысли в другое русло.
Я опускаю взгляд на свой кофе, а когда поднимаю его, он напряжённо смотрит на меня. Я должна остановить дрожь, которую ощущаю.
Он снова потирает рукой подбородок.
— Да, это не работает на меня. Оказывается, когда я с бородой, женщин тянет ко мне ещё больше. Поди разберись, — усмехается он.
— Как прошлой ночью?
Вот оно.
Почему я не могу просто промолчать? Тем более, когда это то, чего я знать не хочу.
Как будто у меня в мозгу есть кнопка пыток.
Том наклоняет голову и вопросительно смотрит на меня.
— Как прошлой ночью?
Я подношу кружку к губам и отпиваю, прежде чем сказать.
— Да, поклонница-брюнетка, с которой ты разговаривал после концерта. Та, с которой ты ушёл.
Он потирает лоб, раздумывая, и смотрит на меня. Я вижу что-то в его глазах, но не могу расшифровать это. У меня нет шансов, потому что, чтобы это ни было, оно исчезает, и его глаза проясняются.
— Ах, — говорит он, кивая. — Ты имеешь в виду ту, с длинными тёмными волосами, бесконечными ногами и самыми большими поддельными сиськами, которые я когда-либо…
— Да, та самая, — я перебиваю его, когда он изображает руками бюст напротив собственной груди.
Он встаёт и отходит от стола.
— Да, но я не уходил с ней.
— Нет? — я с трудом сдерживаю удивление в голосе.
— Нет, я этого не сделал. Я остался один, вернулся сюда и лёг спать. — Он поворачивается ко мне лицом. — Ты пела удивительно.
— Нет. Ну, может быть.
— Более того, ты выглядела… свободной, — он опирается большими руками на стол и наклоняется близко ко мне. — Это так?
Его близость превращает мои мозги в кашу.
— Что?
Он наклоняется немного ближе.
— Ты свободна.
— Конечно, я не свободна, — я делаю равнодушное лицо.
Но он знает, что я свободна, потому что таковой я и являюсь. Это написано на моём несовершенно безразличном лице.
— Тогда, думаю, что это хорошо, — его голос звучит хрипло. — Если бы ты была свободна и не хотела думать о том, чтобы я был с другой женщиной, то это означало бы, что ты беспокоилась… обо мне. А если бы ты беспокоилась, это означало бы, что ты хочешь…
— Мне всё равно, — быстро говорю я. — И, конечно же, я ничего не хочу, — я поднимаю подбородок, пытаясь показаться ещё равнодушнее, но терплю неудачу.
На самом деле, мне удалось лишь приблизить своё лицо ближе к его. Ну, технически мой рот ближе, на расстоянии поцелуя.
Я чувствую его горячее дыхание и мятный запах, смешанный с кофе. Это как афродизиак.
Мы просто смотрим друг на друга. Том дышит глубоко и быстро. Я ещё быстрее. Мои трусики мокрые, а он даже не прикоснулся ко мне. Я настолько влажная, что мне будет неловко, если я встану.
Его взгляд опускается к моим губам. Я ёрзаю, когда вижу, как он прикусывает губу.
Он собирается поцеловать меня.
И я уверена, что позволю ему.
Дверь ванной с грохотом закрывается.
Мы с Томом отстраняемся подальше друг от друга, как будто в нас выстрелили.
Через несколько секунд на кухню приходит Кейл.
— Проклятый Сонни. Избил меня, чтобы пойти в ванну, а я умереть как хочу ссать.
Мой взгляд всё ещё сфокусирован на Томе. Он стоит рядом со скамейкой, на которой только что сидел, рукой держась за спинку, и смотрит на Кейла.
— Как обычно, слишком много информации, — говорю я, переводя взгляд с Тома на Кейла. — И, пожалуйста, не писай в раковину, — добавлю я, зная, что это происходило не один раз.
Том кивает своим мужественным подбородком Кейлу.
Кейл возвращается с миской и ложкой в руке.
— Подвинься, — говорит он.