Я неловко застыла в дверях, не зная, как поступить. Решив начать развивать свои социальные навыки, я тихонько сказала: «Привет, ребята». Они не отреагировали. Слишком тихо. Я попыталась снова. «Привет, ребята. Что вы готовите?»
Они повернулись. В руках у каждого была тарелка со спагетти, политая томатным соусом. Серые глаза Амалии, подведённые чёрным карандашом, при виде меня стали непроницаемыми, и улыбка сползла с её лица. Она перекинула белоснежные волосы через плечо и прошла мимо меня, не сказав ни слова. Я вдруг почувствовала себя рыбой, выкинутой на берег.
Трэвис переступил с ноги на ногу: «Привет, Робин. Как дела?»
«Хорошо», — прошептала я в ответ. Ничего хорошего не было. Всё было чертовски плохо.
«Мы приготовили спагетти», — сказал он спустя несколько минут молчания. «Если хочешь, там ещё немного осталось».
«Угу», — промямлила я, уткнувшись глазами в пол.
Снова долгое молчание, после чего он вышел из кухни. Я обернулась и уставилась на его широкую, обтянутую рубашкой, спину. Я осталась одна в кухне, злая и опозоренная своей неспособностью вести себя как социально активный член общества. Проголодавшись, я всё же решила поесть. На дне кастрюли осталось совсем не много спагетти. Что ж, возможно они подумали, что коротышкам вроде меня не нужно слишком много еды. Минимума достаточно.
Оперевшись о стол, я медленно жевала пищу и думала о своём недавнем разговоре с дядей Джеком, о пропавшем наследстве, о гримуарах, об этом долбанном доме и о демоне в подвале. Я не хотела быть здесь!
Я хотела быть дома, сидеть в своём любимом кресле с книгой в руках и слышать голоса родителей, как они готовят ужин. Затем мы бы вместе сели за стол, и мама бы рассказала о 300-летней книге, которую она восстанавливала для клиента. Отец бы жаловался на своего шефа в банке. А я бы поделилась новостями о моей исследовательской работе по истории Рима.
Доев спагетти, я поставила тарелку в посудомоечную машинку и промокнула слёзы рубашкой. Печаль засела в моём сердце и мне хотелось сделать что-то привычное. Но что в этом холодном, мрачном поместье могло принести мне комфорт и утешение?
Мой взгляд переместился на духовку. Пять минут спустя я вывалила на стол муку, масло, разрыхлитель, пищевую соду, коричневый сахар, два яйца, ваниль, тёмный шоколад и — сюрприз сюрприз — орехи пекан. Отыскав в шкафах мерные чашки, миски для смешивания и посуду для выпекания, я смешала все ингредиенты. Все мои тревоги понемногу начали отступать. С каждым замешиванием и измерением ингредиентов я как будто отматывала время назад. Вот я снова в доме родителей впервые пробую рецепт печенья с шоколадом и орехами пекан.
Кухня наполнилась ароматом топлёного шоколада, который я приготовила пока печенье выпекалось. Достав из духовки готовое печенье, я почти услышала мамин восхищенный возглас. Пока печенье остывало, я убрала всю кухню и переложила выпечку на тарелку.
Поднявшись на второй этаж, где располагались спальни, я остановилась у двери Амалии. Сделав вдох-выдох, я постучала в дверь. Ничего. Затем дверь открылась и на меня уставились серые глаза.
«Чего ты хочешь?»
Я протянула тарелку. «Я приготовила печенье. Может ты хочешь…»
«Я на диете». И дверь захлопнулась.
Я несколько раз моргнула, а затем выдохнула. Пройдя несколько комнат, я остановилась у двери Трэвиса. Из комнаты доносились оглушающие звуки электронной музыки. Я постучала. Ответа не было. Я постучала ещё громче. Снова ничего. Заставить себя кричать и требовать его внимания я не могла. В любом случае он был занят.
Неся в руках полную тарелку печенья, я шла по, казалось, нескончаемому коридору, и наконец остановилась у третьей двери. Мне не нужно стучать в двери этой комнаты. Внутри стояла кровать, которая не была моей, сверху лежало одеяло, которое мне не нравилось. Мой чемодан, набитый носками и нижним бельём, стоял возле шкафа. Шесть рубашек висели на вешалке в шкафу. Десять моих любимых книг лежали на полочке. Это единственные любимые вещи, которые я захватила с собой. Всё остальное лежало на хранении вместе с вещами моих родителей.
Я уставилась на печенье, заранее зная, как именно пройдёт мой вечер: я буду сидеть одна на незнакомой кровати, читать старые книги и пытаться не заплакать. Правда, в этот раз я могу поплакать над огромной тарелкой печенья. Мне будет грустно и плохо от съеденного теста. Супер удовольствие.