— Ты знаешь, какое меня ждет будущее?
— Нет, но знаю, что каждому человеку назначена его судьба.
— Страх перед старостью, вещь очевидная для женщины в моем возрасте. Ты можешь сделать так, чтобы я снова стала молодой?
— Если это будет твоим вторым желанием.
— А сколько желаний ты можешь исполнить?
— Только три.
— Я благодарна тебе за то, что ты выбрал меня.
— Особой заслуги с моей стороны тут нет. Ты тому причиной, а не я. Я сразу увидел, что ты особенная.
— Правда! Спасибо. Я могу так много. Нет ничего такого с чем я не справлюсь. Для меня жизнь — это мое служение красоте.
— Тебя это, наверное, удивит, но о себе я могу сказать тоже самое.
— Не уверена, что могу удивить тебя, но все же скажу: я чувствую дьявола не только в окружающем мире, но и в самой себе. Он какая-то часть меня.
— Чему здесь удивляться, ведь я в каждом человеке с момента его рождения.
— Ну да. Почему-то об этом я не подумала. Знаешь, я бы могла.
— Что?
— Жить против совести. Честная жизнь далась мне дорогой ценою. Вот так! Что ты делаешь в Нью-Йорке?
— Я не знаю в мире другого города, который вселял бы в душу такой восторг и вдохновение. Я живу во всех столицах Европы и для меня нет большей радости, чем возвращаться в Нью-Йорк. Здесь такая насыщенность духовной жизнью. И потом в этом городе я всегда хорошо себя чувствую.
— Я думала, что только Бог любит Америку.
— Представь себе, и дьявол тоже. Мощь, великолепие, изобилие, величие, трудолюбие, порядок, красота, все это наличествует в Америке. А природа здесь какая! В 1901 году в Америку приехал на гастроли великий испанский виолончелист Пабло Казальс. Я вошел в тело Раймона Дункана, который подготовил поездку. Он, кстати, был братом сумасбродной Айседоры Дункан, она уже при жизни стала легендой. С нами тогда была жившая в Париже американская певица Эмма Невада, она, между прочим, познакомила меня с Верди. Пабло был переполнен восторгом, Америка произвела на него огромное впечатление: как-то мы пили кофе в гостинице, кажется Филадельфии, и он сказал: «Никогда еще не был я так потрясен величием и разнообразием природы, никогда с такой силой не чувствовал неукротимость духа тех, кто покорял и обживал эти пространства. Меня здесь охватывает уверенность, что человек может осуществить свою мечту, ведь все, чего ему не достает для счастья, возможно на этой земле». Я не поручусь, что это были в точности те слова, которые в тот вечер сказал Казальс, посему будем считать, что они прозвучали в исправленной редакции, которая очень близка к оригиналу.
— Слушать тебя — наслаждение, — проговорила Сара. После этих слов она вздохнула всей грудью.
Наступило недолгое молчание. Вельзевул первым нарушил его. Он спросил:
— Домой ты, конечно, не пойдешь?
— У меня нет больше дома. Сколько раз тебе говорить.
— Хочешь пойти ко мне? Я живу в двух кварталах отсюда.
Сара пожала плечами и стала смотреть в сторону.
— Ты можешь остаться здесь, на этой скамье или пойти со мной.
С тем же отстраненным видом она продолжала смотреть куда-то вдаль. Ее обуревали сомнения. А тут еще предстояло принять приглашение. Сара смутно понимала, что произошло событие, которому суждено как-то повлиять на ход всей ее жизни. Неужели встреча с дьяволом была поворотной в ее судьбе?
— Уже поздно, а я ничего не ела, — только и сказала она.
— Рядом с моим домом есть ресторан.
Кода они были в ресторане Вельзевул сказал то, что должен был сказать.
— Послушай, Сара. Мало кто из смертных входил в мой дом, а тем, кого я принимал я предлагал, как водится, заключить со мной договор.
— И не было случая, чтобы кто-то не соглашался?
— Соглашались все, без исключения.
С минуту Сара молчала. Наконец, с трепетом душевным, она отозвалась:
— Вот знать бы только, что я теряю?
— Ничего. Сделка со мной — скорее награда, чем обещание счастья. Давай не будем отвлекаться.
— Ладно. Какие условия?
— Собственно, это и условием не назовешь. Давай так. Ты будешь жить в моем доме до тех пор, пока я не исполню твое последнее желание. После этого тебе нельзя будет больше оставаться со мной.
— Но соглашение должно быть двусторонним, — возразила Сара.
— Справедливо, — согласился Вельзевул.
— Итак, я уйду от тебя сама, когда захочу и только после того, как узнаю твою тайну?
— Сара, то плохое, что во мне есть я не скрываю. В этом разница между человеком и мною. У меня нет тайны, можешь мне поверить.
— Понимаешь, у каждого есть своя тайна и у тебя тоже, — настаивала Сара на своем. — То, что я узнаю, будет ни на что не похоже.