— Почему мужчины бояться тех, кто их любит?
— Но часто всего сильнее любят именно тех мужчин, которые сами не хотят, чтобы их любили.
— Как я несчастна! — воскликнула Сара.
— Почему?
— И ты еще спрашиваешь? Я несчастна из-за тебя!
— Я дал тебе все, что ты хотела. Уж будь добра не сердись на это. Послушай, Сара, ты живешь яркой жизнью, стала молодой… Вот уже больше двух месяцев мы живем с тобой в большой дружбе. Так это тянется долго… но я правильно сделал, что… Как странно, что ты чувствуешь себя несчастной. Я не имею обыкновения приближать к себе смертных, для тебя сделал исключение. Жалость к тебе была во мне сильнее предубеждения и заставила меня стать исполнителем твоих желаний.
— И чем все это кончилось! — с усмешкой воскликнула Сара. — Ты не обращаешь внимания на мои слезы.
— Если бы не твое глупое желание обуздать меня! Я многое могу понять. Но чтобы мне, в моем собственном доме, проповедала покаяние женщина! Хотя, чему тут удивляться! Женское коварство страшнее мужского.
— Это становится невыносимым! — запротестовала Сара. — Вечером ты всегда уставший, днем — занят, а утром тебя хватает только на то, чтобы спросить какая погода. Ты очаровал меня ровно настолько, насколько я сама того хотела. Еще скажи, что ты не находил удовольствия в моем обществе!
— Допусти только эту возможность, и ты сразу поймешь, что сама поспособствовала мне поработить твой ум.
— Какое самообольщение!
— Я играл с тобой, как кот с мышью.
— Сравнение указывает на контраст между ними и тут предполагается, что мышь, устав от игры, стала вялой и покорилась коту. Если бы ты не был ослеплен своей силой, ты бы обязательно увидел, что был сам ты мышью с самого начала и до конца.
— Для женщины естественно быть упрямой настолько, чтобы отрицать очевидное и все сводить к своей выгоде.
— Чтобы ты о себе не думал, я спутала все твои расчеты. Часто кажется, что ум человеческий не обладает гибкостью, присущей дьявольскому, сильно уступает ему в изощренности и проницательности. Видимо это так. Радуйся успеху. Ты его заслужил. Но будь беспристрастным и позволь себе признать, что успех, которым ты сейчас упиваешься, был поощрен мною.
Полный своими чувствами Вельзевул даже вздрогнул, столь наглым и бессмысленным было утверждение.
— Что! Ты не в своем уме! — воскликнул он. — Эта нелепая мысль порождена больным воображением.
— Хоть и больная, я понимаю, что меня обманом заставили переживать чувства, которые, как обнаружилось теперь, сводятся к игре, затеянной дьяволом для его развлечения. Ты вбил себе в голову, что неотразим, красив и благороден. Напрасно ты ждешь от женщины, которая очень к тебе привязалась, что она склонит голову и преисполнится страха дьявольского. Я буду каяться до конца жизни, что добровольно наложила на себя обязанность заботиться о фигляре, который щеголяет в костюмах, взятых на прокат в костюмерной на Бродвее. По началу я относила все несуразности на счет случайностей, я не сразу увидела твою склонность к театральным эффектам. Ты убедительно изображал из себя джентльмена, место тебе на сцене. Ты талантливый актер, умеешь оказывать давление на чувства, поставил целый спектакль с роскошными декорациями. Великий актер, был им и останешься. Вот только режиссером всей этой фантасмагории все-таки была я!
— Поразительно, как легко ты все перевернула. Я ценю твое умение находить блестящее оправдание своим чувствам и поступкам. Но позволь напомнить тебе, что всякая самоуверенность отдаляет человека от бога.
— В тебе много человеческого, дорогой мой. Это делает тебя слабым и заставляет сочувствовать мне.
— С чего ты взяла, что я сочувствую тебе. В моем сердце нет для тебя жалости.
— У тебя нет сердца. А если бы было, то ты обязательно полюбил бы меня!
В комнату стремительным шагом вошел Вельзевул не в меру возбужденный.
— Черт возьми, что это такое? — воскликнул он, показывая Саре окурок.
— Где ты его нашел?
— Где?! Я тебе скажу, где. В горшке с фиалкой! Вот где!
— Прости, Вилли. Я стояла у окна, немного покурила и погасила окурок в горшке.
— С фиалкой! — восклицает Вельзевул, впадая в отчаяние. — О Сара! Я тоскую по той жизни, где нет тебя.
— Почему? Я такая хорошая.
— Такая хорошая женщина на весь мир только одна и есть. Почему я должен повсюду видеть следы твоего присутствия! Ты можешь не разбрасывать свои вещи? Меня это бесит! Я не треплю беспорядок. Уют и порядок дают мне чувство моей защищенности. Но как я могу обрести это более чем просто человеческое чувство, если постоянно натыкаюсь на твои вещи, слышу твой голос и запах, и что вообще за привычка такая вешать одежду на стулья? Где мои сигареты?