Во всём, что меня окружало, было что-то тревожное, даже зловещее. Тревога была во всём: в домах не светились окна; на улице не горели фонари; всё вокруг казалось вымершим; по небу с огромной скоростью неслись чёрные рваные облака. В просветы между облаками проглядывало мёртвенно-синее ночное небо. Сквозь эти летящие по небу клочья временами просвечивала полная луна. Тревожная гулкая тишина стояла вокруг.
Я летел над внутренним двором серого бусыгинского, а двор всё не кончался. Я повернул назад и снова оказался над проспектом. Я посмотрел с высоты туда, в сторону нашей бывшей улицы — это за сараями, в которых хранится всякая рухлядь. Смотрю, а улица тоже какая-то не такая стала: домов стало больше, и сами дома немного другие, и стоят они по-другому. Хотел было полететь туда, посмотреть, почему там всё так изменилось, но вдруг…
Вообще-то я трус — чего уж скрывать, но тут что-то нашло на меня. В общем, не знаю, как объяснить то, что я сделал. Может дело в том, что это был сон, а может просто в моём преимуществе — я ведь мог летать, а они не могли. В общем, их было два или три десятка. Форма на них была, как фашистская. Даже повязки на рукавах такие же, только вместо свастик на них были лошадиные морды — ух, страшные. Странно, как это я с высоты всё разглядел? Хотя да, это же сон.
Ну так вот, они стреляли из ружей, похожих на воздушки из тира в нашем парке. Те четверо — две девчонки и двое мальчишек — отстреливались из пистолетов. Они отстреливались, укрывшись внутри арки серого бусыгинского, а со стороны двора, к ним бежали другие «фашисты». Деваться тем четверым было некуда.
Я даже не понял, откуда у меня взялись гранаты. Одну гранату я кинул в тех, что бежали со стороны двора, а другую — в тех, что были на проспекте Бусыгина. Среди «фашистов» началась паника, которой и воспользовались ребята. Они побежали внутрь двора, а «фашисты», опомнившись, открыли огонь по мне — не попали, потому что я перелетел через дом во двор. Приземлившись во дворе, я побежал следом за ребятами.
Мы добежали до какого-то подъезда. Точнее, это был не просто подъезд, а какая-то арка в стене. Там, внутри арки, я увидел дверь.
Один из мальчишек схватил меня за руку и затащил в подъезд. К подъезду уже бежали «фашисты».
— Не бойся, сюда они не сунутся, — сказал он, посмотрев на меня чёрными, как угольки, глазами, — они не смогут сюда пройти. Тут сильная защита.
На вид мальчишка был моим ровесником. Он был смуглый. У него были чёрные волосы и такие же чёрные глаза. На нём были джинсы — такие, с большими карманами в разных местах, один карман был даже ниже колен. Рубашка, серая, с длинными рукавами, которые видны были из-под рукавов джинсовой куртки. На куртке спереди, сзади и на рукавах была цветастая эмблема. На эмблеме была изображена башня, похожая на кремлёвскую. Башня была изображена на фоне восходящего золотистого солнца. От Солнца расходились золотистые лучи. Такая же форма с эмблемами была и у других беглецов.
Мы шли по длинному высокому коридору. Его ширина была метров пять, не меньше. Такой же высоты был и сводчатый потолок.
— Здорово ты их гранатами приделал, — сказал мальчишка, — если бы не ты, конец нам был бы. Кстати, тебя как звать?
— Саша.
— А меня Тимка, точнее Тимур, но друзья зовут Тимкой. Это Натка, Зоя и Колян, — показал он на своих друзей.
— А что тут происходит? — спросил я. — Что это за люди, которые в вас стреляли.
— Это война. А те люди — слуги Тьмы.
— Война?! А что это за слуги тьмы? Я думал, что это фашисты.
— Они ещё хуже фашистов. Они есть и в вашем Мире, но почти никто из вас этого не понимает. У вас они маскируются под обычных людей, но их можно узнать по плохим поступкам. У нас, в Мире Снов, они уже не прячутся. Они захватили почти весь наш Мир. Но мы не сдадимся, мы всё равно победим.
— Кто это «мы»?
— Мы — это Армия Света, а здесь наш штаб.
— А почему воюете вы, а не взрослые.
— Их нет, взрослых. Вернее, они все в плену у Тьмы. На свободе остались только мы. Это потому что взрослые не понимали, что происходит. Они нам не верили, а ведь мы всё знали.
Впереди были ворота. Они были шириной во весь коридор. Около Ворот стояли часовые — двое мальчишек, которые были заметно старше нас. Наверное, им было лет по тринадцать или четырнадцать. На них была такая же форма, как на Тимке и его друзьях.
— Тим, что у вас случилось? — спросил один из них. — Мы уже хотели подмогу послать. Боялись, не успеем, и вдруг всё закончилось.
— Они на нас неожиданно напали, на проспекте, — ответил Тимка. — Спасибо Саше — он их с воздуха гранатами закидал. Похоже, что кого-то даже прибило осколками.