— Есть лишь один опыт, которого до сих пор мне еще ни разу не доводилось ставить, — поцеловать женщину, которую я люблю!
Его губы коснулись ее прежде, чем Лоринда успела осознать, что происходит.
Пока он целовал ее, ей казалось, будто какой-то стремительный, волшебный поток в один миг унес прочь ее страдания и слезы.
Это было так чудесно, так невыразимо прекрасно — в этом поцелуе нашла совершенное выражение вся любовь, которая жила в ее душе в течение последних недель.
С этим поцелуем Лоринда отдавала ему не только жизненную силу, которой пыталась поделиться с ним в ту ночь на берегу, но также и некую сокровенную часть своего внутреннего «я», о присутствии которой раньше не подозревала.
Между тем он прижал ее к себе еще сильнее, губы его становились все более требовательными, и все ее существо затрепетало в ответ.
То, что происходило между ними сейчас, было не просто любовью — то была сама жизнь, космическая сила, берущая свои истоки от Бога, к которому она обращала свои мольбы в минуты отчаяния.
Удивление и восторг, охватившие Лоринду, подобно волне, унесли прочь и ее пренебрежительное отношение к другим, и горечь от сознания того, что она всегда чувствовала себя лишней. Ей казалось, словно сам воздух в комнате был наполнен райской музыкой, и взаимное стремление отдать друг другу все лучшее, что есть на свете, превращало их в единое существо.
Подняв голову, Дурстан взглянул сверху вниз на ее сияющие глаза и дрожащие губы.
— Я люблю тебя! — прошептала она. — О Дурстан… я так люблю тебя!
— Неужели ты действительно думала, что я тебя отпущу? — спросил он хрипловатым от волнения голосом.
И он поцеловал ее снова — горячо, страстно, требовательно, и все вокруг них исчезло.
Осталась только любовь, объединяющая их сердца, и теперь ничто на свете не в силах их разлучить.
Лоринда поднялась с постели и потихоньку направилась через погруженную в темноту комнату к окну.
Она проскользнула за опущенные портьеры и, остановившись у открытой створки, выглянула наружу.
Звезды уже гасли на небосклоне, высоко над головой, значит, совсем скоро рассветет.
Лоринда легко вздохнула, чувствуя себя как никогда счастливой оттого, что больше не была одинокой.
Она ощутила прикосновение рук Дурстана и положила голову на его плечо.
— Я думала, ты еще спишь…
— Разве ты могла бы покинуть меня так, чтобы я этого не заметил?
Прильнув к нему, она сказала:
— Я хотела полюбоваться рассветом. В нем… начало новой жизни.
— Для нас обоих, — прибавил он мягко.
— Ты… любишь меня?
— Больше, чем я могу выразить словами.
— И ты действительно восхищаешься мною… хотя бы немного?
— Мне еще никогда не приходилось видеть более прекрасного лица, чем твое, и более совершенного тела, чем у тебя.
Лоринда затаила дыхание. От его слов ее невольно охватил трепет.
— Но в тебе есть и нечто большее, чем просто красота, — продолжал Дурстан. — От тебя как будто исходит какая-то живительная сила, благодаря чему я испытываю ощущение полноты жизни. Этого еще никто на свете не мог мне дать.
Лоринда обернулась к нему. Она прекрасно понимала, о чем он говорил. Именно этой самой силой она пыталась поделиться с ним в ту ужасную ночь, когда он был на волосок от смерти.
Она похолодела от мысли, что могла потерять его навсегда.
— И ты не перестанешь… любить меня?
— Мы только нашли друг друга в этой жизни, но мы не раз были вместе в прошлых воплощениях.
— Ты на самом деле веришь в это?
— Я слишком долго жил на Востоке и потому верю в карму, предопределение и Колесо Сансары21.
Она подняла к нему лицо, хотя в темноте было трудно рассмотреть что-либо, кроме его нечеткого профиля на фоне неба.
— Ты знал об этом… когда впервые встретил меня?
— Я знал, что ты всегда принадлежала мне — ты женщина, которую я искал много лет.
— И даже несмотря на то, что мой поступок… потряс тебя?
— Как раз поэтому я и был так потрясен — я не мог смириться с тем, что другие мужчины смотрят на твое тело, когда оно было моим, и каждая часть твоего существа во всем его совершенстве уже была моей.
Страсть в его голосе заставила Лоринду вздрогнуть и прижаться щекой к его шее.
— На самом деле, — прошептала она, — я не была обнаженной. Я просто… прибегла к хитрости, чтобы заставить людей… так думать.
— А когда ты позировала перед Парисом в надежде получить золотое яблоко?
— Это неправда. Кому-то очень хотелось оклеветать меня в глазах света, но в действительности… меня там не было.
Лоринда почувствовала, как Дурстан облегченно вздохнул, словно освободившись от тягостной мысли.
— Почему ты… пошел на это пари? — спросила она.
— Потому, что, несмотря на твое вызывающее поведение, высокомерие и полное пренебрежение всеми условностями, подсознательно я понимал, что за этой внешней оболочкой скрывается та самая женщина, которой я уже отдал навеки свое сердце.
— Как ты мог… быть уверенным в этом? Милый, мне стыдно, я оказалась настолько слепой, что не смогла понять это с первого взгляда.
Он крепче сжал ее в объятиях и привлек к себе.
— У тебя еще хватит времени, чтобы выразить мне свое сожаление на этот счет, — утешил ее Дурстан. — В сущности, у нас впереди целая жизнь!
— Я буду любить тебя все сильнее с каждым днем, — пообещала Лоринда. — Все, чего я хочу, — это отдать тебе свою любовь… и себя без остатка.
Ее голос был звонким от нескрываемой страсти, и Дурстан поцеловал ее волосы.
— Правду говоря, мне так и не удалось выиграть пари. Более того, я первый готов признать, что проиграл его.
— Проиграл? — изумилась Лоринда.
— Я понял, что невозможно укротить тигрицу, у которой такие огненно-рыжие волосы и дивные зеленые глаза, сверкающие во мраке.
Он почувствовал, как все ее тело охватил трепет. Она прошептала:
— Тебе не кажется шокирующим, что моя любовь к тебе… настолько беспредельна и что меня охватывает такое неудержимое волнение, когда ты… прикасаешься ко мне?
Дурстан снова поцеловал ее, на этот раз в лоб.
— Это восхитительно, чудесно, бесподобно, и я надеюсь, что так будет всегда, моя любимая, мое бесценное сокровище. Но должен тебя предупредить… — добавил он, коснувшись пальцами ее нежной шеи, — если я встречу хотя бы одного мужчину, который посмеет взглянуть на тебя без должного уважения, я задушу его — и тебя! Я бываю ревнив до безумия.
Лоринда счастливо рассмеялась:
— Меня это не пугает! Если на свете и существуют другие мужчины, я их не замечаю. Есть только ты… и еще раз ты…
Она подняла к нему губы, и ее последние слова прозвучали нечетко.
Он притянул ее к себе, поцеловал со страстью, которую не в силах был сдержать, и, когда она ответила на его поцелуй, охватившее их взаимное влечение словно вспыхнуло из искорки ярким огнем.
Над горизонтом появились первые золотистые проблески рассвета, развеявшие ночной мрак и окутавшие их обоих прозрачным сиянием.
Лоринда обняла мужа еще крепче и, заметив его взгляд, устремленный на нее, произнесла с легкой дрожью в голосе:
— Вот и настал наш новый день, мой милый… мой бесподобный муж!
— Новый день, — эхом отозвался Дурстан и прошептал: — Взгляни на меня — подумай обо мне — ты так нужна мне сейчас!
Он отвел ее обратно в спальню и, когда портьеры упали, скрывая от них свет восходящего солнца, поднял ее на руки.
— Теперь ты моя, — произнес он в темноте. — Любовь моя, теперь ты полностью принадлежишь мне, отныне и на веки веков!
Прочно завладев ее губами и телом, он снова отнес ее на кровать.
21
Сансара (букв, вращение) — согласно «Теософскому словарю» Е. П. Блаватской, океан рождения и смерти, где человеческие перевоплощения представлены в виде вечного и непрерывного круговращения колеса.