— Ты пожертвовала моей женой и дочерью, — ответил ее сын.
После секундного колебания Хельга засунула руку в карман и достала два ключа. Перссон вставил один из них в замок наручников Марты. Он не подошел, но зато второй ключ с легким щелчком отпер наручники, и женщина стала массировать запястья.
— Черт, как больно! — проговорила она, поморщившись, а затем, встретившись глазами с Хельгой, порадовалась выражению страха, промелькнувшему в глазах старой женщины.
Юнас подошел к Молли и опустился на четвереньки. Ему трудно было вставить ключ, потому что девочка цеплялась за него и плакала у него на плече.
— Она не твоя, — тихо проговорила старшая фру Перссон.
Марта вытаращила на нее глаза. Больше всего ей хотелось кинуться вперед и заставить старуху замолчать, но она решила сохранять спокойствие и подождать дальнейшего развития событий.
— Что? — Юнас вырвался из рук Молли, так и не отомкнув ее кандалов.
— Она не твоя дочь. — Хельга уже не могла скрывать, с каким удовольствием произносит эти слова.
— Ты врешь! — воскликнул мужчина, выпрямляясь во весь рост.
— Спроси ее, и узнаешь, — ответила его мать, указывая на Марту. — Мне ты можешь не верить, но спроси ее.
Ее невестка мгновенно оценила все возможные пути к отступлению. Разные стратегии и варианты лжи пронеслись в ее мозгу, но все было напрасно. Она могла солгать в глаза любому, не моргнув и глазом, но с Юнасом все было по-другому. Правда, ей пришлось жить с этой ложью пятнадцать лет, но сейчас она не смогла бы солгать ему.
— Не факт, что это так, — ответила Марта, не сводя глаз с Хельги. — Она может быть дочерью Юнаса.
Пожилая женщина фыркнула:
— Уж что-что, а считать я умею! Она была сделана в те две недели, когда Юнас уезжал на учебу.
— Что? Когда? — переспросил ветеринар, переводя взгляд с матери на жену.
Молли тоже стихла и растерянно смотрела на взрослых.
— Как ты это выяснила? — спросила Марта, поднимаясь. — Ведь никто ничего не знал.
— Я вас видела, — ответила ее свекровь. — Я видела вас в сарае.
— А ты видела, что я сопротивлялась? Что он взял меня силой?
— Как будто это имеет значение, — пожала плечами Хельга, оборачиваясь к сыну. — Твой отец переспал с твоей женой, пока ты был в отъезде — и именно он отец Молли.
— Скажи, что она лжет, Марта, — умоляюще проговорил Перссон, и его супруга ощутила приступ раздражения от его возмущения. Какое это имеет значение? Ясно же, что это был всего лишь вопрос времени — когда Эйнар набросится на нее. Это даже Юнас должен был бы понять. После всего, что произошло, он хорошо знает своего отца. То, что она забеременела, оказалось неприятной случайностью, однако ее муж никогда ничего не ставил под сомнение, никогда сам не сосчитал по пальцам недели, хоть и был ветеринаром — он просто признал Молли как свою дочь.
— Все так, как говорит Хельга, — призналась младшая фру Перссон. — Ты был в отъезде, а твой отец не мог устоять перед соблазном. Тебя это не должно было бы удивлять.
Она посмотрела на Молли, молча сидевшую с широко раскрытыми глазами, на которые медленно наворачивались слезы.
— Хватит хлюпать! — шикнула на нее мать. — Ты достаточно взрослая, чтобы узнать правду, хотя лучше было бы, если бы никто из вас ничего не узнал. Но все так, как оно есть. Так что ты намереваешься предпринять, Юнас? Ты хочешь наказать меня за то, что твой отец меня изнасиловал? Я молчала ради общего блага.
— Ты больная, — проговорила Хельга, сжимая руки.
— Я — больная? — переспросила Марта, чувствуя, как в ней начинает бурлить смех. — В таком случае я бы сказала — с кем поведешься, от того и наберешься. Ты тоже не вполне здорова — учитывая то, что ты сделала.
Она указала на кандалы, по-прежнему державшие Молли.
Перссон стоял молча, глядя на жену, и дочь схватила его за ногу:
— Пожалуйста, освободи меня! Мне страшно!
Он резко сделал шаг вперед, так что руки девочки разжались. Она громко всхлипывала, продолжая тянуться к нему:
— Я не понимаю, о чем вы говорите, но мне страшно!.. Освободите меня!
Юнас подошел к Марте, и она вгляделась в его лицо, которое теперь было так близко к ней. Потом женщина почувствовала, как он приложил руку к ее щеке. Их единство осталось нерушимым. Оно существовало и всегда будет существовать.
— Это не твоя вина, — сказал Перссон. — Ты ни в чем не виновата.
Некоторое время он стоял, гладя супругу по щеке. Марта ощущала силу, исходившую от него — ту дикую необузданную силу, которую она почувствовала в нем с самой первой их встречи.