Однако ее взгляд неудержимо устремился к окну. Фальк видела, как на всех парах примчался Мелльберг, с визгом шин затормозил и почти бегом спустился к воде. Но сколько женщина ни вытягивала шею, увидеть, что происходит там, внизу, из окна не удавалось, а ей были даны строгие указания держаться подальше от этого места — так что оставалось только ждать, пока появится Патрик, который расскажет, что они там обнаружили.
Женщина снова заглянула в блокнот. Рядом с именем сестры Лайлы был записан испанский телефонный номер, и Эрика потянулась за телефоном, пытаясь разобрать свои собственные каракули. Какая последняя цифра — семерка или единица? Вздохнув, писательница решила, что в худшем случае придется звонить несколько раз. Решив попробовать с семеркой, она набрала номер.
Раздался глухой сигнал. Когда звонишь за границу, звонок звучит по-другому — Фальк всегда интересовало, почему…
— Хола! — ответил мужской голос.
— Hello! I would like to speak to Agneta. Is she home?[17] — не очень уверенно заговорила Эрика по-английски. В школе она изучала французский, а испанского практически не знала.
— May I ask who is calling?[18] — спросил мужчина на безупречном английском.
— My name is Erica Falck, — женщина заколебалась. — I’m calling about her sister.[19]
В трубке воцарилось долгое молчание. Потом собеседник Эрики заговорил по-шведски, с легким акцентом:
— Меня зовут Стефан, я сын Агнеты. Думаю, мама не захочет говорить о Лайле. Они очень давно не общались.
— Я знаю, Лайла рассказала мне об этом. Однако для меня очень ценно было бы поговорить с вашей мамой. Передайте ей, что речь идет о Петере, — попросила писательница.
Снова наступило молчание. Фальк буквально ощущала волны негатива, катящиеся ей навстречу по телефонным проводам.
— Вас совсем не интересует, как поживают ваши родственники в Швеции? — выдавила из себя Эрика.
— Какие родственники? — спросил Стефан. — Там осталась только Лайла, а я с ней никогда не встречался. Мама уже переехала в Испанию, когда я родился, так что с теми родственниками у меня нет никакого контакта. И мне кажется, что маму это вполне устраивает.
— Но вы не могли бы все же спросить ее?
Женщина заметила, что ее голос звучит почти умоляюще.
— Хорошо, однако не рассчитывайте на положительный ответ. — Стефан положил трубку на стол и стал негромко с кем-то переговариваться. Эрика подумала, что он прекрасно говорит по-шведски. У него был легкий красивый акцент, но в его речи почти не слышалось шипящих звуков, которые, как она знала, есть в испанском языке.
— Вы можете поговорить с ней несколько минут, — отозвался наконец сын Агнеты. — Передаю ей трубку.
Эрика, забывшаяся в своих лингвистических рассуждениях, вздрогнула, снова услышав его.
— Алло! — ответил ей затем женский голос.
Писательница быстро взяла себя в руки, представилась и сказала, что пишет книгу о деле ее сестры — и что она будет очень благодарна за возможность задать несколько вопросов.
— Даже не знаю, что я могу добавить, — ответила ей новая знакомая. — Мы с Лайлой перестали общаться много лет назад, и мне ничего не известно ни о ней, ни о ее семье. Я не смогла бы вам помочь, даже если бы захотела.
— Лайла говорит то же самое, но у меня есть несколько вопросов о Петере, на которые, я надеюсь, вы смогли бы ответить.
— Хорошо, что вы хотели бы узнать? — обреченно проговорила сестра Ковальской.
— Я долго ломала голову, почему ваша мать взяла к себе Петера, но не взяла Луизу? Разве не естественнее для бабушки забрать обоих детей, чем разлучать их? Луиза попала в приемную семью…
— Луизе требовалось… требовался особый уход, — медленно сказала Агнета. — Бабушка не могла ей его обеспечить.
— Но что в ней было такого особенного? Из-за того, что она была так травмирована? И еще — разве вы не подозревали, что Владек плохо обращался со своей семьей? Ваша мать жила в Фьельбаке — она должна была догадаться, что что-то не так?
Вопросы посыпались градом, и поначалу Эрика услышала лишь молчание на другом конце провода.
— Я действительно не хочу говорить об этом, — сказала наконец ее собеседница. — Это было очень давно. Мрачное время — и я предпочитаю о нем не вспоминать.
По телефонным проводам голос Агнеты звучал слабо и надтреснуто.
— Наша мать сделала все от нее зависящее, чтобы защитить Петера, — это все, что я могу сказать, — добавила она.
— А Луиза? Почему она не защищала ее?