– Да. Если смогу.
– Ха! Так я и думала! – радостно провозгласила вдова, хотя глаза ее подозрительно сощурились. – Надеюсь, вы за это время не приучились краснеть и жеманиться? Потому что в этом случае можете с таким же успехом возвращаться во Францию! Мисс Элизабет все эти годы вела себя как последняя дура, однако у нее так ничего и не вышло. Послушайте моего совета, покажите молодому человеку свой нрав и обзаведитесь еще одним поклонником, ему это будет полезно – слишком уж он уверен в себе, когда дело касается дам! – И, повернувшись к леди Энн, добавила: – В течение пятнадцати лет я выслушивала мрачные предсказания соседей относительно будущего вашей племянницы, мадам, но всегда считала, что она не оправдает их ожиданий. Лично я намереваюсь хорошенько позабавиться, наблюдая, как она уведет Севарина прямо на их глазах! – с ухмылкой добавила она. Подняв монокль, она в последний раз оглядела Уитни и резко кивнула: – Не подведите меня, мисс.
Уитни в недоверчивом изумлении уставилась на дверь, через которую только что вышла вдова.
– По-моему, она немного не в себе.
– А по-моему, хитра, как лисица, – покачала головой леди Энн. – И думаю, неплохо бы тебе принять ее совет.
Уитни вне себя от волнения сидела перед зеркалом, глядя, как Кларисса ловко переплетает тяжелые локоны бриллиантовой нитью, последним и самым безрассудным приобретением, сделанным на деньги, посланные отцом в Париж. В окно подуло прохладным ветром, и Уитни зябко поежилась. Вечер выдался холодным, но девушка была этому рада, поскольку собиралась надеть бальный туалет из бархата. Когда горничная застегивала платье на спине, Уитни услышала стук колес экипажа, катившегося по подъездной аллее. В окно донесся приглушенный, но отчетливый смех. Неужели они потешаются, вспоминая ее былые проделки? А может, это Маргарет Мерритон или другая девушка злорадствует над ее позорным поведением?
Уитни даже не заметила, как Кларисса вышла из комнаты. Она тряслась от холода, испуга и окончательно утратила самообладание. Настала ночь, ради которой она так усердно училась манерам и этикету и провела столько времени за границей.
Девушка подошла к окну, рассеянно гадая, что наденет сегодня Элизабет. Несомненно, что-нибудь в пастельных тонах – скромное и привлекательное.
Раздвинув кремовые с золотом гардины, Уитни перегнулась через подоконник, наблюдая, как сияют фонари приближающихся карет. Перед домом уже стояло несколько десятков колясок, ландо и фаэтонов. Отец, должно быть, пригласил всех соседей, нервно подумала Уитни. И конечно, никому и в голову не пришло отказаться. Все сгорают от любопытства поскорее увидеть, во что превратилась долговязая девчонка, отыскать в ней прежние недостатки и притворно посочувствовать Мартину.
Войдя в комнату Уитни, Энн резко остановилась.
Лицо женщины озарилось медленной сияющей улыбкой. Скульптурно вылепленный профиль девушки казался слишком прекрасным, чтобы быть реальным. Энн с одобрением отметила все: от теней, отбрасываемых длинными густыми ресницами на нежную кожу цвета магнолии, до бриллиантов, сверкающих в темных волосах цвета красного дерева. Изящная фигурка была затянута в изумрудно-зеленое бархатное платье с завышенной талией. Корсаж льнул к ее груди, рискованно обнажая белоснежную плоть, вздымавшуюся в квадратном вырезе. Словно для того, чтобы возместить шокирующее отсутствие ткани, рукава были длинными и узкими.
Подъехала очередная карета, и Уитни увидела, как высокий светловолосый мужчина спрыгнул на землю и предложил руку хорошенькой блондинке. Пол приехал! И вместе с Элизабет!
Отшатнувшись от окна, Уитни заметила рядом тетку и едва не подпрыгнула от неожиданности.
– Ты выглядишь восхитительно! – шепнула леди Энн.
– Тебе в самом деле нравится… я имею в виду платье? – еле ворочая от волнения языком, выдохнула Уитни.
– Нравится? – рассмеялась Энн. – Дорогая, оно совсем как ты – дерзкое, элегантное и непохожее на другие! – Она протянула руку, с которой свисал великолепный изумрудный кулон. – Мартин спросил меня сегодня утром, какого цвета твое платье, и только сейчас принес это и просил передать тебе. Он принадлежал твоей матери.
Изумруд был большим, квадратным, окруженным сверкающими бриллиантами. Он вовсе не принадлежал ее матери – Уитни когда-то часами рассматривала все сокровища и безделушки в материнской шкатулке для драгоценностей. Но сейчас она слишком нервничала, чтобы возразить. Девушка стояла, не смея пошевелиться, пока тетка застегивала цепочку.