Предательство Магнуса Эди не могла даже предвидеть. Может быть, именно поэтому ей хотелось плакать, а не бить кого-то кулаками. Может быть, потому что она так отчаянно хотела верить словам, которые он говорил, — я люблю тебя, — но правда ли это?
Если все тебе лгут, как ты можешь знать, где настоящая правда?
На это у Эди не нашлось ответа. И когда она прижимала к себе Чанки, то позволяла слезам просто литься.
Почему она позволила себе влюбиться в Магнуса? Она снова позволила себе поверить в любовь. Зачем? Это, вероятно, делало ее самой глупой из всех женщин на планете.
— Хочешь чего-нибудь поесть? — спросила Гретхен, когда Дарси ушла, унося пустую коробку из-под пиццы. — Ты почти не притронулась к «Пепперони Делюкс», а я знаю, что это твоя любимая.
Эди крепко прижала Чанки к себе, чувствуя, как старая кошка дрожит от страха перед новым окружением.
— Я в порядке. Я просто не голодна.
— Большинство людей обжираются, когда расстаются, — сказала ей Гретхен. — Если ты хочешь пломбирное мороженое или праздника из жареного бекона, то просто дай мне знать.
— Я знаю, — прошептала Эди. — Спасибо.
— Не за что. Просто напиши мне, если я тебе понадоблюсь. Я на расстоянии одного крыла, но с таким же успехом это может быть в километрах отсюда.
— Я напишу тебе.
— Хорошо, — проговорила Гретхен. — Ухожу. Серьезно.
— Пока.
— Я ухожу, — повторила Гретхен, медленно подходя к двери. — Это я проверяю, не нужно ли тебе еще чего-нибудь, прежде чем я действительно уйду. Всё, что угодно.
Тень улыбки скользнула по лицу Эди.
— Я в порядке, честно.
Гретхен вздохнула.
— Но раз всё в порядке, то увидимся утром. — Девушка закрыла дверь, и Эди поцеловала пушистую мордочку Чанки. Наконец-то она осталась наедине со своими мыслями.
В дверь постучали. Опять Гретхен?
— Я в порядке, — крикнула Эди. — Серьезно, Гретч.
Дверь открылась, и, к удивлению Эди, к ней заглянул Хантер.
— Я пришел не в удачное время? Мне уйти? — его голос был глубоким, хриплым, почти скрипучим, как будто им не часто пользовались. В полумраке его лицо выглядело немного устрашающе, а угол рта был сильно опущен вниз, точно мужчина был чем-то рассержен. Нет, поняла Эди, всё дело было в его шрамах, из-за которых казалось, что Хантер постоянно сердится.
Эди села, и Чанки отпрыгнула в сторону.
— Нет, конечно нет. Это твой дом. Спасибо, что позволил мне остаться здесь.
Хантер кивнул и открыл дверь чуть шире, но внутрь не вошел. Вместо этого мужчина оглядел комнату, кошек, прячущихся по углам, дрожащих в своих переносках, а одна, по всей видимости, пряталась под кроватью. Кошки никогда не чувствовали себя хорошо в новой обстановке, а сейчас и ей самой нужно было немного времени, чтобы привыкнуть и прийти в себя. Хантер огляделся, потом снова посмотрел на Эди.
— Ты очень дорога Гретхен, — сказал он своим низким голосом. — Я просто хочу, чтобы ты знала: если тебе что-то понадобится, всё, что ты должна сделать, это попросить. Мои ресурсы в полном твоем распоряжении.
Новые слезы угрожали снова политься по щекам. Эди знала, что Хантер был затворником, но всё это основывалось на рассказах Гретхен. Подруга говорила, что Хантер не очень любил находиться среди людей и старался избегать таких встреч, но иногда были крайние необходимости, когда он не мог остаться в тени. Так что для него прийти и предложить помощь — это было так трогательно.
— Спасибо. Я очень ценю эту заботу.
Хантер кивнул, а затем закрыл дверь. Эди услышала его удаляющиеся шаги по коридору.
Эди снова легла на кровать, схватила подушку и обняла ее. На соседнем столике зазвонил телефон, сообщая о поступившем сообщении.
Девушка проигнорировала его и закрыла глаза, заставляя себя заснуть.
Но ничего не вышло.
Магнус был готов убить кого угодно, начиная со своего брата Леви. Нет, он решил, Бьянка пойдет первой.
Оба они были совершенно бесполезны, когда речь шла о поисках Эди. Бьянка только всхлипывала и спрашивала, как теперь это отразится на ней, а Магнусу хотелось свернуть ее тоненькую шейку. Она беспокоилась не столько о сестре, сколько о себе, и это только усилило его гнев. Леви тоже был бесполезен. Оказалось, прекрасная Бьянка бросила Леви, и теперь он хандрил и был безутешен.
Страдания — его любимая компания, что уже у Магнуса вызывало смех.