Северн поломался, но все же рассказал.
В тот же вечер Северн послал Лайане дар с предложением мира. Та сидела в соларе вместе с дамами, как делала каждый вечер. Обычно обитатели замка ее не беспокоили, словно она не существовала или словно они хотели, чтобы она не существовала. Поэтому она очень удивилась, когда покрытый шрамами старый рыцарь принес кувшин вина и сказал, что лорд Северн прислал это своей красавице невестке.
— Как по-твоему, оно отравлено? — спросила Лайана у Габи.
— Возможно, это любовный напиток, — ответила та, все еще не бросавшая попыток урезонить Лайану.
Вино было пряным и теплым, и Лайана выпила больше, чем намеревалась.
— Я вдруг почему-то очень устала, — пробормотала она. Устала до того, что не могла поднять отяжелевшую голову.
Именно в этот момент в соларе появился Северн. Все женщины Лайаны оживились при виде красивого светловолосого гиганта, но Северн смотрел только на Лайану.
Габи с тревогой взирала, как глаза Лайаны закрылись, а сама она бессильно откинулась на спинку стула.
— Боюсь, что-то неладно.
— Она проспится, — отмахнулся Северн и, оттолкнув Габи, поднял Лайану на руки.
— Милорд! — ахнула Габи. — Вы не можете…
— Могу, — бросил Северн и понес спящую Лайану наверх. Прошел мимо спален над соларом, поднялся еще на один пролет и встал перед тяжелой дубовой, обитой железом дверью. Перебросил Лайану через плечо, взял ключ, висевший на конце цепи, прикрепленной к поясу, и открыл дверь.
Комната была маленькая, с гардеробом сбоку и еще одной массивной, запертой на засов дверью, откуда можно было выйти на парапеты. Обычно помещение предназначалось для стражи, но сегодня стражников здесь не было. Иногда комната использовалась как тюрьма, и именно в этом качестве она понадобилась Северну.
Он открыл дверь и немного постоял, пока глаза не привыкли к полумраку. На постели лежал крепко спящий Роган, и на секунду Северну захотелось отступить. Но тут по его спине пробежала пара блох, и он понял, что поступает правильно. И поэтому бесцеремонно свалил невестку на кровать рядом с братом и попытался поймать блох.
— Ну вот, — пробормотал он, глядя на супругов. — Останетесь здесь, пока во всем замке не настанет спокойная жизнь.
Глава 16
Лайана проснулась поздно и с большим трудом. Глаза никак не хотели открываться. Она потянулась, наслаждаясь мягким теплом перины.
— Если хочешь есть, вставай и иди завтракать.
Она изумленно уставилась на Рогана, сидевшего за маленьким столиком и поглощавшего цыпленка и сыр с хлебом.
— Что ты здесь делаешь? — возмутилась она. — И почему принес меня сюда? Вино! Ты подсыпал в вино какого-то зелья!
— Не я, а мой брат. Мой брат, чьи дни на этой земле сочтены, подсыпал в вино сонную травку.
— И он принес меня сюда?
— Принес нас обоих. Спящими.
Лайана села и обвела глазами скромно обставленную комнату: кровать, стол, два стула и напольный подсвечник.
— Он предал нас Говардам, — тихо пробормотала она. — Собирается сдать им замок?
Роган воззрился на нее, как на деревенскую дурочку.
— Иногда мой брат бывает на редкость глуп и упрям, но он не изменник.
— Почему же он сотворил такое?
Роган тоскливо посмотрел на еду. Лайана встала с постели.
— Почему он одурманил нас и затащил сюда?
— Кто знает? А теперь ешь.
Лайану затрясло от злости. Подойдя к двери, она дернула за ручку и принялась бить кулаками подоскам. При этом Лайана громко требовала, чтобы ее выпустили. Но ответа не дождалась.
— Как ты можешь есть? — набросилась она на мужа. — И сколько нам тут сидеть? Как же выбраться отсюда?
— Мой отец делал эту комнату специально, чтобы содержать заключенных. Выбраться нам не под силу.
— То есть мы будем мучиться здесь, пока твой глупый, напыщенный брат не выпустит нас? Господи, зачем я только вышла замуж в подобную семейку? Найдется ли здесь хоть один мужчина с капелькой здравого смысла?!
Роган окинул ее жестким взглядом, и Лайана немедленно пожалела об опрометчивых словах.
— Я…
Он повелительно поднял руку.
— Как только нас выпустят, ты можешь немедленно возвращаться к своему отцу.
Он оттолкнулся от стола и подошел к узкому окну. Лайана встала рядом.
— Роган, я…
Он отвернулся от нее.
День прошел в гневном молчании. Лайана смотрела на Рогана и вспоминала, как он утверждал, что ее деньги — главное для него. Пусть будет так. Она вернется к отцу или удалится в одно из поместий и прекрасно проживет без семьи Перегринов и конских черепов, висевших над очагом.
Еду им доставляли в узелке, который протискивали сквозь бойницу. Роган взял узелок и подробно описал брату, что собирается сделать с ним, когда освободится. После этого он отнес свою долю на другой конец комнаты, отказавшись сидеть с женой за одним столом.
Наступила ночь, а они все еще не разговаривали. Лайана уселась на постель, гадая, где собирается спать Роган. И попыталась было запротестовать, когда он лег рядом, правда, спиной к ней, но вовремя прикусила язык. Она просто сделала все, чтобы не коснуться его.
Но когда утренние лучи проникли в бойницу, Лайана проснулась и обнаружила себя в объятиях мужа. Забыв о спорах и распрях, она поцеловала его смягчившиеся во сне губы.
Роган мгновенно проснулся и стал с жаром целовать ее. Оба тут же потеряли голову, стали срывать друг с друга одежду и вцепились друг в друга, как дикие звери, со всей страстью, накопившейся за последние две недели.
Потом они долго лежали, прижавшись друг к другу мокрыми от пота телами. Первым порывом Лайаны было спросить, действительно ли Роган считает ее уродливой и действительно ли хочет отослать ее к отцу, но она сдержалась.
— Я видела призрак, — пробормотала она наконец.
— В той комнате, что под нами?
— Это Леди, которую я сначала приняла за Иоланту. Помнишь, я говорила, что она старше Северна. Это она рассказала мне о Жанне Говард.
Он не ответил, и Лайана повернулась в его объятиях, чтобы взглянуть ему в глаза.
— Ты тоже видел ее, верно? — спросила она, помолчав.
— Конечно, нет. И никакого призрака не существует. Просто…
— Что? Когда ты видел ее? Она шила или пряла?
— Вышивала, — не сразу ответил Роган. — Даму с единорогом.
— Ты кому-нибудь рассказывал?
— Ни одной живой душе… до этой минуты.
Торжество переполняло Лайану.
— Когда это было? Что она сказала тебе?
— После того как Оливер Говард похитил… ее…
— Жанну?
— Да. Эта особа пришла ко мне, призналась, что хочет Говарда и носит его отродье. Просила меня прекратить распрю. Мне следовало убить суку голыми руками.
— Но ты не смог.
— Просто сдержался, вот и все. Вернулся сюда, чтобы забрать припасы: мы почти целый год непрерывно воевали с Говардами. Как-то утром я послал стрелу, чтобы испытать новый лук, а ветер ее подхватил и понес в окно комнаты над соларом. По крайней мере в то время мне так показалось. И показалось также, что я услышал женский крик. Я поднялся в солар, потом в ту комнату, что над ним. Там много лет никто не жил из-за историй о призраке. Отец проклинал свою мать, потому что она всегда пугала его гостей.
— А ты тоже испугался, когда пришел за стрелой?
— Я слишком злился на Говардов, чтобы обращать внимание на привидение. Я потерял двух братьев и нуждался в каждой стреле.
— И кто там был?
Роган слегка улыбнулся:
— Я думал, что привидение должно быть… туманным. Но она оказалась совсем настоящей. Держала в руках мою стрелу и пожурила меня. Сказала, что я едва ее не ранил. А я и не подумал, что стреляю в сторону от стен замка.
— О чем вы беседовали?
— Все это очень странно, но я говорил с ней так, как никогда и ни с кем.
— Я тоже. Она столько знала обо мне. О Жанне она что-нибудь сказала?
— Да. Что моя жена не та самая.
— Не та самая? Что это значит?