Она нервно вздрогнула.
— Желая привлечь внимание друг друга, они швырялись топорами! Я так и не поняла, почему им удалось дожить до таких лет. Услышав, что ты подожгла его постель, я обрадовалась. Наконец хоть кто-то нашел силы постоять за себя! Подобные действия Роган способен понять. Вне всякого сомнения, ты напомнила ему братьев.
Лайана не знала, что ответить. И при этом понимала, что каждое слово, сказанное Жанной, было правдой. Она хорошо помнила то время, когда сама словно не существовала. И, да, она правильно поступила с Роганом, но оказалось бы этого достаточно, если бы пришлось иметь дело еще и с его братьями?
Но тут она опомнилась. Нечего слушать изменницу!
— И все это, — она показала на окно, — стоило твоего предательства? Два брата погибли, пытаясь вернуть тебя. Ты радовалась, услышав об их смерти?
Глаза Жанны сердито блеснули.
— Эти люди не пытались вернуть меня! Они не отличили бы меня в толпе! И погибли, сражаясь с Говардами! Все, что я слышала, живя с Перегринами, — рассказы о подлости Говардов. Все, что я слышу, живя здесь, — истории о порочности Перегринов. Когда кончится весь этот кошмар?!
— Но твое предательство лишь способствовало его продолжению, — едва слышно пробормотала Лайана.
Жанна немного успокоилась.
— Все верно, но Оливер был так добр ко мне, а его дом… здесь звучали музыка и смех, а в воду для купания лили благовонные масла, и слуги кланялись мне. А Оливер был так внимателен…
— Что ты зачала от него ребенка, — докончила Лайана.
— После грубого обращения Рогана Оливер оказался чистой радостью в постели, — парировала Жанна и встала. — Я оставляю тебя. Поспи немного. Утром я вернусь.
— Не стоит. Я сама справлюсь, — заверила Лайана.
— Как хочешь, — буркнула Жанна и вышла. Лайана услышала скрежет засова и заснула.
Последующие три дня она оставалась одна в холодной нетопленой комнате. Жар все усиливался. Она не ела, не пила и лежала в полузабытьи, иногда горя в лихорадке, иногда стуча зубами от озноба.
На четвертый день Жанна вернулась, и Лайана мутными глазами уставилась на нее.
— Я боялась, что мне лгут, — пояснила Жанна. — Меня убеждали, что ты здорова и устроена как нельзя лучше.
Она отвернулась и постучала в дверь. На пороге появился стражник.
— Подними ее и неси за мной, — велела она.
— Лорд Оливер приказал, чтобы она оставалась здесь.
— А я отменяю его приказы. Ну?! Если не хочешь, чтобы тебя выбросили из замка, делай, как велено.
Лайана смутно осознала, что сильные руки поднимают ее.
— Роган, — прошептала она, но тут же снова потеряла сознание. И очнулась, только когда нежные руки дам Жанны раздели ее, смыли пот с тела и положили на мягкую пуховую перину.
Отныне Лайана видела лишь Жанну Говард. Та кормила ее бульоном, помогала сесть на горшок, обтирала лоб и тело и сидела рядом. За все это время Лайана ни слова не сказала Жанне. Так и не простила ей измену. Но на четвертый день ее решимость несколько ослабла. Лихорадка прошла, и только слабость еще осталась.
— Мое дитя… — пробормотала она, — …он жив?
— Здоров и растет с каждым днем. Таким пустяком, как обычная простуда, Перегрину не повредишь.
— Да, для этого требуется по меньшей мере жена-изменница, — съязвила Лайана.
Жанна воткнула иглу в шитье, поднялась со стула и направилась к двери.
— Подожди, — окликнула Лайана. — Прости, я не хотела тебя оскорбить. Ты была очень добра ко мне.
Жанна вернулась, налила в кружку травяного настоя и протянула Лайане.
— Пей. Вкус омерзительный, но ты нуждаешься в подкреплении.
Лайана послушно проглотила отвратительную смесь и, протянув кружку Жанне, спросила:
— Что произошло с тех пор, как меня захватили? Роган атаковал замок?
Жанна помолчала, прежде чем ответить:
— Роган передал, что ты… ты ему больше не жена и Оливер может оставить тебя в своем замке.
Лайана во все глаза уставилась на нее.
— Боюсь, Оливер поддался неразумному порыву вспыльчивости. Он приказал отрезать тебе волосы и отослать их Рогану.
Лайана отвернулась от жалостливого взгляда Жанны.
— Понятно. Но даже когда они обрезали мне… волосы… — она с трудом выговорила последние слова, — Рогану было все равно. И как теперь поступит твой муж? Пошлет меня Перегринам по частям? Сегодня руку, завтра ногу и так далее?
— Конечно, нет! — отрезала Жанна. Говоря по правде, Оливер пригрозил сделать именно так, но она знала, что все это лишь слова. Она была вне себя от злости на мужа за похищение леди Лайаны, но теперь, когда постоянно находилась рядом с пленницей, а Роган к тому же не попался на удочку, Оливер растерялся и не знал, как быть.
— Что вы сделаете со мной? — прошептала Лайана, пытаясь опереться о слабые руки, чтобы встать. Жанна вручила ей бархатную тунику и помогла накинуть ее на голое тело.
— Не знаю, — честно ответила она. — Оливер поговаривает о том, чтобы обратиться к королю с просьбой аннулировать ваш брак, и затем выдаст тебя за своего младшего брата.
Лайана изо всех сил старалась не заплакать.
— Хорошо, что Роган не стал рисковать жизнью, своей и братьев, чтобы попытаться меня освободить.
— Поскольку у него остался всего один брат, можно понять его нерешительность, — саркастически хмыкнула Жанна.
— Но если бы он вздумал напасть на Оливера, наверняка заставил бы юного Зареда сражаться в первых рядах.
Жанна ответила странным взглядом.
— Сомневаюсь. Даже у Перегринов есть моральные принципы, — спокойно ответила она и, присмотревшись к Лайане, нахмурилась: — Неужели никто не объяснил тебе, что Заред — девушка? Ее по-прежнему одевают мальчишкой?
Лайана недоуменно хлопнула ресницами.
— Девушка? Так Заред — девушка?!
Она вдруг представила Заред, разбивающую кулаком голову крысы. И Заред в ее спальне посреди ночи… А как она злилась, застав Заред в постели с тремя женщинами! Как Северн и Роган веселились, когда она набросилась на них!
— Нет, — процедила она, сжав кулаки. — Никто не позаботился объяснить мне, что Заред — девушка.
— Когда я приехала туда, ей было около пяти лет, и, похоже, братья были немало смущены тем, что их отец произвел на свет девчонку. Они во всем винили вечно ноющую, трусливую, но богатую четвертую жену отца. Я пыталась заменить Заред мать. Но ничего не вышло: она так же свирепа, как братья.
— А я — последняя дура, поскольку мне подобное даже в голову не пришло.
И они не дали себе труда просветить ее! Старались не впускать в свою жизнь. Она так и не стала членом их семьи, и теперь они не желают ее возвращения.
— Скажи… с тех пор, как Перегрины получили мои… мои волосы, ответа от них не было? — прошептала она.
Жанна нахмурилась.
— Кое-кто видел, как Роган и Северн вместе пили и охотились с соколами.
— То есть праздновали. Я думала…
Продолжать ей не хотелось. Она думала, что если они и не любили ее, то по крайней мере нуждались. Думала, что Северн запер их с Роганом в башне, потому что тосковал по тому хорошему, что она делала для обитателей замка.
Жанна сильно сжала руку Лайаны.
— Таковы Перегрины. Они не похожи на других людей и заботятся только о своих. Для них женщины — лишь средство раздобыть денег и ничего больше. Не хочу быть жестокой, но посуди сама: Перегрины получили твои деньги, так к чему им ты? До меня доходили слухи, что ты пыталась навести чистоту в замке и готовить вкусную еду, но эти люди не ценят подобных забот. Дожди, прошедшие на прошлой неделе, наполовину заполнили их ров, и, говорят, в нем плавают уже три конских трупа.
Лайана не имела оснований сомневаться в правдивости ее слов. Как она вообще могла поверить, будто что-то значит для Рогана? Больше ему не придется терпеть вмешательство в его жизнь.
— А его наложницы? — прошептала Лайана.