Те, кому наградой сила,
По привычке зубы сжали,
По привычке смотрят прямо
На любой пристрастный суд.
Слабым вдвое тяжелее -
Им нести чужую жалость
И еще… А впрочем, хватит -
Слабые не донесут. [1]
Комментарий к Глава 14 Ребёнок
1 Стихи Олега Ладыженского
========== Глава 15 Между двух стульев ==========
Жизнь превратилась в долгие дни ожидания и короткие часы встреч, выкроенные Джоном из своего плотного рабочего и хозяйственного графика. Никогда прежде они с Шерлоком не занимались любовью столь страстно и исступлённо, как во время этих свиданий. Никогда до этого они не получали столь острого наслаждения даже от лёгких прикосновений друг к другу и не чувствовали себя такими опустошёнными потом, когда вынуждены были возвращаться к своей обычной жизни, в которой уже не были парой.
Дочка Джона оказалась альфой, что было большой редкостью. Сара настояла на том, чтобы назвать её Шарлоттой. Первое время после родов женщина всё время жаловалась на то, что у неё что-то болит, из-за чего Джону приходилось тянуть на себе почти всю домашнюю работу. Ватсон считал это послеродовой депрессией и надеялся, что скоро её попустит. Сара же, нагружая Джона поручениями и работой по дому, стремилась лишить его свободного времени, чтобы он не имел возможности видеться с Шерлоком. Женщина не была злой или подлой, просто после родов у неё сработал базовый инстинкт омеги – во что бы то ни стало удержать подле себя отца своего ребенка, защитника и добытчика.
Прошло несколько месяцев. Младенец стал меньше спать и часто плакал то из-за болей в животике, то из-за режущихся зубок, и Джону приходилось брать кроху на ручки и баюкать. Сара зачастую ленилась вставать к дочке среди ночи и толкала в бок Джона, который безропотно поднимался и шёл менять мокрый памперс своей кровиночке или разогревать ей молочную смесь, а потом носил на ручках, пока она не засыпала. Ясное дело, что при таком ритме жизни, у него всё реже хватало не только времени, но и сил на постельные подвиги. Иногда, чтобы скрыть это, он был вынужден под видом сексуальной игры удовлетворять Шерлока с помощью вибратора.
Шерлок всё реже звал его в гости, потому что радость встреч всякий раз была отравлена горечью последующего расставания и неопределённостью их положения. Безусловно, они уже не были супругами, но и любовниками их тоже нельзя было называть. Хотя чем дальше, тем больше Шерлок чувствовал себя именно тайным любовником Джона. Порой мобильный Ватсона звонил в самый неподходящий момент, и тот сбегал в свою старую спальню, чтобы во время разговора Сара случайно не услышала голос Шерлока. Зато Холмс прекрасно слышал, как Джон врал ей, что задерживается на работе или торчит в пробке по дороге домой. Вскоре Шерлок понял, что альфа начал врать и ему, мотивируя свой очередной отказ приехать к нему тем, что он завален работой или встречается с друзьями. А ведь ещё существовали и вполне правдивые причины того, что Джон не мог приехать, когда Шерлок звал его, например: детские простуды, режущиеся зубки или необходимость свозить ребёнка в поликлинику на очередную прививку.
Джон думал, что поживёт у Сары около года, пока ребёнок не встанет на ноги, но когда девочка начала ходить, а вернее бегать, сшибая всё на своём пути и падая сама или пересчитывая локтями и коленками все дверные косяки и углы стульев, стало ещё сложнее. Ему стало ясно, что с ребёнком могут управиться лишь двое. Один должен был постоянно следить за тем, чтобы дочка не расшиблась, а другой заниматься стиркой, уборкой и приготовлением пищи. Да и, положив руку на сердце, Джону не хотелось расставаться с долгожданным ребёнком. Шарлотта была очень подвижной и контактной девчушкой, никогда не дичилась гостей и охотно позволяла брать себя на руки. Она неизменно радовала своего отца каждым новым зубиком и каждым более-менее внятно произнесенным словом. Отца она любила и не отходила от него ни на шаг, когда он был дома. Девочка была светловолосой, как и он, но довольно крупной для своего возраста. Скорее всего, когда вырастет, она будет выше своих родителей, а пока она была его маленькой принцессой, которая прекрасно умещалась у него на коленях, когда он читал ей сказки. Душа альфы разрывалась между его истинным и женщиной, которая дала жизнь его ребёнку. Иногда он думал о том, что стоило поступить порядочно по отношению к Саре и жениться на ней, но это означало причинить боль Шерлоку и, возможно, навсегда потерять его.
Со временем Шерлоку всё чаще приходилось являться на семейные праздники в одиночестве, объясняя отсутствие мужа крайней занятостью последнего, и ловить на себе сочувственные взгляды матери и ироничные усмешки старшего брата, прекрасно осведомлённого о том, какие именно дела в очередной раз помешали доктору Ватсону. К счастью, его мать, слишком занятая присмотром за внучатами, была настолько сосредоточена на этих двух разбойниках, которые вечно норовили в разгар праздника под шумок уползти под стол, а оттуда - играть в прятки в многочисленных закутках дома, не часто донимала Шерлока расспросами. Теперь смысл её жизни заключался в двух рыжеволосых веснушчатых пацанятах, а непутёвый младший сын постепенно отошёл на второй план. Она махнула на него рукой, поняв что внуков от него уже не дождётся.
Ситуация, в которой находились Джон, Шерлок и Сара становилась всё мучительнее. При этом каждый страдал и чувствовал себя потерпевшей стороной. У Шерлока формально всё ещё был муж и вместе с тем фактически его давно уже не было. Помучившись первое время, он снова привык жить один. Его больше не пугала перспектива встретить Рождество или день рождения в одиночестве, гораздо хуже было ждать Джона, пообещавшего непременно прийти, и в последний момент услышать в телефонной трубке: «Прости, но я сегодня не смогу». Он уже давно бы послал этого лгуна по всем известному адресу, вот только его тело по-прежнему во время течек (и не только) хотело Джона. Если бы не это, то он наверное уже давно разорвал бы эти изматывающие их обоих отношения, ведь надежда на то, что Джон вернётся на Бейкер-стрит и останется здесь жить, становилась всё более эфемерной. Слишком уж он был привязан к ребёнку, он обрёл с Сарой то, чего ему не хватало с Шерлоком.
Когда Шарлотте исполнилось три года, она стала более спокойной и усидчивой, всё чаще она играла с куклами или детским лото, а не носилась по дому. Джон решил, что Сара теперь в состоянии некоторое время обойтись без него, и твёрдо пообещал Шерлоку провести вместе с ним новогоднюю ночь. Он попросил омегу всего лишь освободить стол и поставить на него чистые тарелки и бокалы, а всё остальное он принесёт с собой. Шерлок до последнего не верил, что Джон придёт, но всё равно украсил квартиру, сервировал стол и надел свой лучший костюм. Ватсон явился на Бейкер-стрит с двумя громадными пакетами и тающим на волосах снегом. Он шутил и смеялся, выставляя на стол фрукты, шампанское, торт, консервы, вакуумные упаковки с колбасной и сырной нарезкой, хлеб и, конечно же, маслины. Закончив, он долго и со вкусом целовал Шерлока, и их раскрасневшиеся лица отражались в большом настенном зеркале, увешанном светящейся гирляндой.
- Ты хоть ел сегодня что-нибудь? – спросил Ватсон, когда у него сложилось впечатление, что Шерлок перепутал его язык с закуской и вот-вот проглотит его.
Кудрявое недоразумение пожало плечами, и Джон был вынужден оторваться от своего увлекательного занятия, чтобы соорудить из пары кусочков колбаски и сыра нечто напоминающее неправильный сандвич и запихнуть его Шерлоку в рот. Вскоре туда отправился сандвич с тунцом. Затем Джон откупорил одну из бутылок и разлил шампанское по фужерам. Он чокнулся с Шерлоком и сказал: