После того как гитлеровцы вновь заняли Харьков, в Берлине опять вспомнили о Тракторном. Гитлера лишала покоя мысль о том, что ему никак не удается заставить работать на себя один из лучших и крупнейших заводов Европы. И вот в мае здесь снова появились немецкие инженеры. Приехал майор Вольт. Он был назначен директором завода. С ним появились Рот, Шаль и многие другие.
Немецкие инженеры обошли пустынные цехи, обосновались в домике у проходной, и на воротах появилось объявление, что завод возобновляет работу и что все рабочие обязаны явиться к господину Роту, ведающему кадрами. Рабочие не пошли на завод. Тогда, пользуясь услугами некоего Козенко, инженера, переметнувшегося к фашистам, агенты майора Вольта начали организованную охоту за рабочими. Люди разбегались по деревням, прятались в подвалах, уходили в поля, но гитлеровцы ловили их, приводили на завод и под страхом смерти ставили к станкам.
Вначале станков было немного, но постепенно немцы привозили новое и новое оборудование — воздушные бомбардировки индустриальных центров Германии давали знать о себе все сильнее, и военный транспорт немецких вооруженных сил ощущал острую нужду в запасных частях. Правда, здесь делали лишь самую грубую, несложную работу — точили болты, гайки, реставрировали коленчатые валы, но, видимо, немцы были заинтересованы и в этом. Берлин следил за работой завода и регулярно запрашивал майора Вольта о ходе дел.
15 июня из Берлина пришла телеграмма: срочно создать комиссию, выяснить, возможно ли восстановление завода в полном объеме и какие затраты и сроки потребуются для этого. Комиссия в составе начальника строительства Плотникова, главного инженера Козенко, прораба Зуба и других специалистов спешно собрала все необходимые материалы и представила их начальству. Она считала восстановление завода теоретически осуществимым, поскольку все основные здания цехов сохранились, за исключением сгоревшей кузницы. При условии переброски оборудования с заводов Германии, указывала комиссия, цеха можно было бы быстро привести в рабочее состояние. Оставался нерешенным только вопрос о рабочей силе. Полуторагодичный опыт достаточно убедительно показал гитлеровцам и их агентам, что рабочие Тракторного не хотят работать на них.
Все же восстановительные работы начались. В первую очередь ремонтировали теплоэлектроцентраль. Одновременно восстанавливали корпус, в котором раньше помещалась лаборатория. Из Германии приехали мастера. Они контролировали работу рабочих, принудительно загнанных в цеха. Кроме того, по механосборочному цеху, растянувшемуся на километр, непрерывно патрулировали на велосипедах одетые в военную форму надсмотрщики. Они ничего не смыслили в технике, и на их обязанности лежало лишь битье палками тех рабочих, которые, как им казалось, пошевеливаются недостаточно быстро.
Электроэнергии еще не хватало, и станки крутили приводы от тракторов. В помещении инструментального цеха ремонтировались автомобили и танки. Работа здесь шла так же медленно, как и в механосборочном. Рабочие предпочитали делать под шумок зажигалки, чем ремонтировать немецкую военную технику. Как только в цех втаскивали на буксире подбитую машину, ее быстро «раскулачивали», снимая и пряча наиболее сложные детали, чтобы затруднить ее восстановление.
К началу июля работы на теплоэлектроцентрали, наконец, приблизились к концу. В цехах уже говорили, что дней через пять будет дан ток. Немецкие монтеры суетились у привезенной из Германии турбины. Но уже через несколько дней, когда развернулись бои на Курской дуге, среди немецких мастеров поднялся переполох. Они забегали, засуетились. Монтаж турбины был приостановлен. А вскоре на заводском дворе собрали всех рабочих, и директор с постной миной на лице объявил:
— Я должен сообщить вам печальное известие. Триста русских танков прорвались через линию наших укреплений. Наши танки сейчас заделывают эту дырку, но вам придется уехать из этого города. Необходимо немедленно приступить к демонтажу станков, погрузке их в эшелоны и начать готовиться самим к эвакуации…
Что говорил дальше директор, никто уже не слушал. Советские танки прорвали немецкую оборону! Видимо, дела у гитлеровцев действительно в критическом положении, если они так открыто заговорили об этом. Люди, демонстративно поворачиваясь спиной к майору Вольту, расходились. Немецкие солдаты оцепили завод, но рабочие прятались в тоннелях, пробирались разными путями прочь, лишь бы не эвакуировать станков.
Те, кому удрать не удалось, работали нарочно медленно. Как ни злились гитлеровцы, как ни свирепствовали надсмотрщики, за две недели немцам удалось вывезти с завода всего два эшелона оборудования. Дальнейшую эвакуацию оборвали наши войска, перерезавшие пути сообщения немцев.