В эти дни гитлеровцы и начали свою зверскую расправу с заводом.
Тонны взрывчатых веществ закладывали гитлеровские саперы под основания массивных железобетонных колонн, которые тринадцать лет назад, соревнуясь в великом творческом напряжении, возводили бетонщики Марусин, Осокин, Мовлев. Их имена тогда гремели на весь мир. Страшной силы заряды подвешивались к величавым стальным перекрытиям цехов, сооруженных искусной рукой героя тридцатых годов «железного прораба» Мельникова. Цистерны горючего выливались на станки, на деревянные шашки пола — на все, что может хоть как-то гореть. И когда сгущались сумерки, команды подрывников и поджигателей начинали творить свое страшное дело.
В колеблющемся свете разгоравшихся очагов пожара мелькали фигурки в мятых зеленых мундирах с факелами в руках. Саперы уже закончили приготовления к взрывам, чтобы колонны, фундаменты, станки взлетели на воздух в ют самый миг, когда пламя обнимет цеха, — сила взрыва должна была умножить количество очагов пожара. Пламя вздымалось над цехами зловещим багровым пузырем, Тучи дыма затмевали звезды.
В рабочем городке, пренебрегая опасностью быть пойманными и угнанными на запад, слесари, фрезеровщики, кузнецы выходили из своих тайных убежищ и глядели долгим, безотрывным взглядом в сторону пылающего завода, где сгорали плоды их многолетних трудов и все, с чем было связано лучшее в их жизни.
И вот теперь по заваленному обгорелыми головешками, толченым стеклом и дробленым бетоном заводскому двору, где три года назад бросить окурок считалось величайшей бестактностью, бродят чьи-то козы, пощипывающие траву на газонах, перекатываются гонимые ветром обрывки немецких объявлений. Над остовом обгорелого гигантского пресса порхает бабочка. Весело чирикает беззаботный воробей, усевшийся на кронштейн погибшего станка. Завод разрушен до основания — цех за цехом, пролет за пролетом.
Грудой обломков бетона лежит сборочный цех. Взорван до основания цех безрельсового транспорта. Разрушен литейный, испепелено все, что только могло гореть, в инструментальном цехе. Сквозь стены его отчетливо видны скелеты обгорелых немецких танкеток, вездеходов, автомашин. Их много — немцам не удалось не только отремонтировать их, но даже вывезти, и им пришлось сжечь свои машины вместе с цехом.
В первые минуты кажется, что теперь никакая сила не сможет восстановить этот мертвый завод. Но вот уже ходят по руинам рабочие, ходят инженеры, присматриваются, и никто не скажет: «Здесь нам нечего больше делать». Нет, они думают только об одном: когда и как должен быть снова возвращен в строй тракторный гигант.
— Слыхал я от одного бойца, что в Сталинграде еще сильнее досталось Тракторному, а вот восстанавливают же! Чем же мы хуже сталинградцев? Наш-то ведь сталинградскому — младший брат. Негоже ему отставать, — говорил бородатый седой токарь, шагая по обочине асфальтированной аллеи. Он за два года, пока немцы хозяйничали в Харькове, ни одного дня не работал на заводе, прикидываясь инвалидом, и страшно горд этим.
— А теперь что ж, — говорил он, подмигивая, — теперь побреемся, комбинезон наденем — и будь здоров!..
Августовское солнце, выглянув из облаков, вдруг заиграло лучом в искрящихся обломках стекла, озорной ветер зашумел ветвями тополей — и на душе стало как-то легче. Неисчерпаема сила людского оптимизма и безграничны возможности человека, твердо решившегося дойти до конца выбранным им путем, как бы долог и труден он ни был!
Пробуждение города
25. VIII, 9 ч. 10 м.
Бурный, полный событий день 23 августа кончался. В Москве в эти минуты грохотали 224 орудия, салютовавшие освободителям Харькова, и весь мир говорил о победе русского оружия, а здесь, на широких проспектах и площадях, жизнь начинала входить в свою колею, словно в городе несколько часов назад не было гитлеровцев. Около памятника Тарасу Шевченко нашу машину остановил патруль. Мигнул свет ручного фонарика. Мы увидели двух спокойных милиционеров в синих гимнастерках. Деловито и очень буднично они проверили документы, старший козырнул и сказал: «Можете следовать!»
В старинном особняке на Сумской мы встретили секретаря обкома комсомола. Правда, за плечом у него еще висел автомат, но беседовал он уже на темы сугубо мирного характера: об учете детских домов, о митингах в жилищных кооперативах, о ремонте пекарен. По ступеням особняка поднялись руководители партии и правительства Советской Украины: Совет Народных Комиссаров и Центральный Комитет Коммунистической партии прибыли в Харьков уже через несколько часов после того, как в него вступили войска.