Тревожной ночью накануне второй битвы с немецкими танками я перебирал в памяти все подробности нашего ратного дня, взвешивал и оценивал свои ошибки, припоминал, как действовали мои товарищи. Теоретически я и раньше знал, что бить «тигра» в лоб не следует, теперь же убедился в этом на опыте. Лучше всего зайти ему с фланга поближе и нанести точный; хорошо рассчитанный удар в борт или ходовую часть. Так я и решил действовать.
С рассвета 7 июля, мы снова вступили в бой, заняв рубеж близ скрещения двух важных дорог. Нам было приказано любой ценой задержать здесь танки противника, пытавшиеся прорваться на север. Первая рота нашего батальона в составе испытанных, закаленных гвардейцев заняла рубежи, замкнув дорогу на замок, а мы стали на фланге, чтобы сподручнее было бить «тигров».
Накануне немцы весь день вели бешеное артиллерийское и воздушное наступление, методически обрабатывая на участке наступления землю километр за километром, точь-в-точь как они делали это в Севастополе и потом в Сталинграде. Буквально, не осталось ни одного живого места, ни травинки, ни кустика — только пепел, перегорелая земля и осколки металла. Поэтому немцы были уверены в том, что на этот раз им удастся прорваться на север, к Курску, и около семи часов утра сунулись вперед лавиной танков. На одном участке наступало 200, на втором — 500 машин, возглавляемых «тиграми».
Вся эта лавина двигалась несколькими параллельными колоннами в походном построении, рассчитывая, видимо, устрашить советских солдат. Старый прием! Немцы не учли, что они имеют дело не с новичками, а с воинами, у которых за плечами опыт двухлетней войны.
Мне было поручено командование группой из четырех машин. Выдвигаясь навстречу врагу с левого фланга, я вел две машины левее, две — правее. Поднявшись на высотку, я увидел огромную колонну немецких танков, среди которых было много «тигров». Сосчитать их я не успел, но позже мне говорили, что здесь было до ста танков, Я немедленно отвел машины назад, пока немцы нас не заметили, и за высоткой стал выжидать — если они пойдут вперед, мы начнем бить их с фланга.
Рядом с нами располагались машины другого подразделения. Чтобы не мешать друг другу, мы определили участки огня для каждой машины и стали выжидать.
И вот послышался уже хорошо знакомый нам злобный звериный рев «тигров». Покачиваясь на своих широких лапах, медленно ползли вперед шесть тяжелых машин. Немецкие танкисты и не догадывались, что мы тут, совсем рядом. У меня даже дух захватило от волнения. Такое чувство, что словами и не передашь. Ведь у меня на оккупированной немцами территории осталась старушка мать. Нас четверо братьев сражается на войне, и у каждого одна дума: как бы покрепче уязвить фашистскую гадину, которая причинила нам столько зла! И вот в этом отвратительном механическом звере я увидел как бы обличье проклятого Гитлера. Весь он в этой уродливой и злобной машине! И с этой мыслью я старательно навел прицел на борт «тигра» — в ту часть, где у него помещаются баки с горючим. Вспоминаю теперь: мысли в голове несутся быстро, сердце бьется, но руки работают спокойно и точно. Недаром мы и в школе и в части столько времени уделяли отработке прицеливания и стрельбы.
Хотел первый снаряд дать для пристрелки, осколочным, но тут же раздумал: ведь бью с места, дистанция 600 метров, «тигр» ползет медленно. Попробую сразу бронебойным! Выстрелил. И вдруг вижу: вспышка, сноп пламени над «тигром» и дым, густой черный дым! Я глазам своим не поверил и сразу же с тем же прицелом даю для верности второй снаряд. Снова вспышка. Теперь «тигр» уже превратился в факел. «Отлично», — думаю и сразу же, пока немецкие танкисты не опомнились от неожиданного удара, бью таким же способом по второму «тигру». Опять сделал два выстрела. Результат тот же: вспышка и столб пламени. Значит, правильно нас учили, что «тигр» вовсе не такая неуязвимая машина, как ее рекламируют немцы: нанести точный удар — и она запылает, как и любой другой танк.
Одновременно со мной вел огонь лейтенант Малороссиянов, командир одной из машин моего взвода. Ему удалось подбить третий «тигр». Остальные немецкие тяжелые танки развернулись и ушли назад.
С разрешения командира я ушел на заправку с двумя машинами. Быстро пополнив боезапас, мы вернулись, и я отправил на заправку остальные два танка. Только они ушли, немцы с новым остервенением повторили натиск, поддерживая свои танковые атаки усиленной бомбежкой. Позади своей машины я заметил еще одного «тигра» на дистанции каких-нибудь шестидесяти метров — совсем рядом! Я тут же навел пушку и выстрелил. Снаряд попал точно в цель — пробил «тигру» борт. Однако на этот раз немецкий танк не загорелся и продолжал двигаться вперед, ведя огонь с ходу. Ему удалось зажечь танк Малороссиянова. Обида и злость обожгли мне душу. Я послал еще один снаряд, потом еще один. Наконец и этот «тигр» загорелся. Я поспешил к горящему танку Малороссиянова, но мой друг, командир машины, был уже мертв. Остальные члены его экипажа были ранены. Я принял их на свою машину, доставил на командный пункт и в третий раз вернулся на поле боя…