Мейри в молчаливом бессилии могла лишь наблюдать, как он приветствует лорда Холлингсуорта и его жену. Сейчас Коннор выглядел старше, и явно стал опытнее в тех вещах, которые она, возможно, никогда не поймет. Но его улыбка осталась прежней — чарующей, игривой и чувственной одновременно. Любая девица, имевшая глаза, не устояла бы перед ней, а две ямочки — правая глубже, а левая меньше, — усиливали обаяние этой улыбки, возникавшей на его лице при малейшем поводе. Но лишь до момента, когда глаза Коннора, прячущиеся под золотистыми прядями волос, нашли Мейри и пронзили как два кинжала. Нитка в ее пальцах лопнула.
— Ну как, попробуешь, Мейри?
Девушка недоуменно взглянула на Клер. Попробуешь — что? Не признаваться же в том, что она оглохла при появлении Коннора! Мейри кивнула:
— Да, конечно.
— Благодарю, дорогая. Для меня это очень важно.
Клер наклонилась, чтобы поцеловать девушку в щеку, взяла за руку и потянула.
Черт возьми! Мейри уперлась каблуками в паркет, осознав, куда именно тащит ее подруга, но та упорствовала.
Зал вдруг показался ей крошечным, а ноги — тяжелыми. Мейри двигалась словно в расплавленной патоке. С каждым шагом, приближавшим ее к Коннору, дурнота усиливалась. Девушке хотелось вырваться и убежать без оглядки. Да это просто смешно! Она никогда и ничего не боялась! Ей трижды случалось очертя голову бросаться в самую гущу стычки, когда отряд горной милиции врывался в логово врагов. Да как смеет Коннор приводить ее в такое состояние — ладони увлажнились, дыхание стало прерывистым, сердце бешено заколотилось в груди? А смеет потому, что когда-то заставлял ее улыбаться, мечтать, надеяться… Столько лет Мейри дышала им одним, а когда он уехал, разучилась дышать. Но потом превозмогла себя. И теперь намерена дышать свободно!
Облегавшая его фигуру форма вызывала отвращение у Мейри, но девушка не могла отрицать, что в ней Коннор выглядит куда импозантнее, чем в традиционном наряде горца, который носил в Шотландии.
И судя по количеству круживших вокруг него дам, при дворе внешность Коннора одобряли. Разглядывая придворных красавиц, Мейри невольно задавалась вопросом, сколько этих английских шлюх, внешне таких чопорных и приличных, побывало в его постели, с тех пор как он покинул Кэмлохлин. Должно быть, немало, если верить слухам, которые время от времени долетали из Англии в Шотландию. Как он мог пренебречь ее сердцем ради этих кукол? В чем причина? В облегающих нарядах, раскрашенных — набеленных и нарумяненных — личиках? Ублюдок!
— А вот и ты!
Коннор наклонился, чтобы поцеловать мать. Клер взяла сына за руку.
От слабости у Мейри едва не подогнулись колени. Как он близко!
— Мисс Макгрегор, — выпрямившись, произнес Коннор.
Произнес без улыбки, но и не хмуро.
— Капитан, — холодно отозвалась Мейри.
Ей показалось, что с годами его челюсти под трехдневной щетиной, отвердели, в них появилась суровость. Или суровость относится лишь к ней одной?
— Будь осторожен с леди Холлингсуорт, — слегка подалась к сыну Клер, провожая взглядом известную распутницу, которая виляющей походкой направлялась к мужу. Синие, как у Коннора, глаза Клер сверкнули бешеным синим огнем. — У этой кошечки есть коготки.
— Не беспокойся. — Его дыхание коснулось щеки Мейри. — Я равнодушен к когтям.
Мейри поджала губы и едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. Слова Коннора доказывали, что он действительно превратился в повесу, каким его расписывали в сплетнях. Пусть она ничего для него не значила, но и все эти шлюхи — тоже. Мейри с гордостью отметила, что даже не вздрогнула, когда его холодный взгляд задержался на ней лишнюю секунду.
— Вы что-то сказали, мисс Макгрегор?
— Нет, капитан, пока ничего.
В глазах Коннора мелькнули странные искры, но тепла в них не было.
— Что же, Мейри, по крайней мере, ты последовательна.
— По крайней мере, хоть один из нас последователен, — парировала девушка, подражая холодному тону Коннора.
На его лице возникла ледяная усмешка.
— Вижу, твой язычок такой же острый, как и клинок.
Его рассеянный взгляд пробежал по ее юбкам, и Мейри ощутила болезненный спазм в животе. Черт возьми, она не желает стоять тут и вести светскую болтовню с этим человеком! Она только-только сумела забыть Коннора, выбросила из головы, научилась жить без него, а теперь эта встреча вернула воспоминания. Когда-то Мейри мечтала лишь о том, чтобы стать его женой, но с этими мечтами она впоследствии сражалась так же яростно, как и с уничтожением привычного образа жизни в Шотландии. Именно из-за Коннора Мейри стала воительницей — вернее, настоящим воином.
Стены дворца опять содрогнулись от мощного раската грома. В этот момент Коннор снова поймал ее взгляд. Защищаясь, Мейри по привычке бросилась в нападение.
— А скажите, капитан Грант, вы всегда появляетесь в блеске молний и грохоте грома?
Он поклонился на английский манер, что еще сильнее уязвило Мейри.
— Только когда моего появления ждете вы.
Мейри невольно вспомнила о кинжале, привязанном к бедру, но с сожалением поняла, что не может убить его прямо на глазах у матери. С натянутой улыбкой она обратилась к Клер:
— Мне надо найти Колина.
— Прошу прощения, мисс Макгрегор, — произнес рядом с Мейри знакомый голос с безупречным английским выговором.
Да, вечер преподносил все новые неприятные сюрпризы. Мейри одарила любезной улыбкой Генри де Вера, сына графа Оксфорда. Тот поклонился обеим дамам. Мейри познакомилась с ним сразу, как только ее родственники прибыли в Уайтхолл. Молодой человек до тонкостей знал все, что происходит во дворце, и потому Мейри проводила в его обществе немало времени. Появись в Уайтхолле кто-нибудь из пресвитериан, Генри сразу бы проведал об этом. Однако в последнее время Мейри стало казаться, что они слишком часто бывают вместе. Юноша следовал за ней, как щенок за хозяйкой, и у нее почти не было возможности тайком навещать гостевые апартаменты, собирая сведения, ценные для отряда горной милиции.
— Я надеялся переговорить с вами до того, как уберут со стола, и пригласить вас на первый танец.
— Ну разумеется, лорд Оксфорд. — Мейри тотчас сообразила, как с его помощью отделаться от своих собеседников, и взяла юношу под руку. — Но помните: я знаю только один придворный танец — тот самый, которому вы меня научили.
— Тогда позвольте научить вас еще дюжине! — Лорд Оксфорд поднял взгляд на Коннора и дерзко положил ладонь на кисть Мейри. — Разумеется, если вы уже не дали обещание кому-нибудь другому.
Коннор ответил ему натянутой улыбкой и отступил с их пути.
— Сегодня она в вашем распоряжении.
Мейри хотелось как следует дать ему по щеке, а потом и себе. Почему его равнодушное разрешение отозвалось такой болью в груди? Она прекрасно знает, что он ее больше не любит. Черт возьми, ни один мужчина не способен помнить возлюбленную целых семь лет! Но неужели он действительно стал таким черствым?
— Если бы и дала… — Внутри у Мейри все кипело, но она заставила себя говорить самым сладким тоном, на какой только была способна. — …если бы и дала, капитан Грант лучше других смог бы понять меня, нарушь я свое обещание.
Ей хотелось убедиться, что укол достиг цели, хотелось причинить ему боль, отомстить за все слезы, выплаканные из-за него в подушку, но Коннор ответил ей светской улыбкой, словно был знаком со всеми уловками смертных и они его забавляли.