Полетт покраснела.
– Тебе нужно было объяснить мне, как ты к ней относишься.
– Я полагал, что это очевидно… да ты и не спрашивала, – сухо напомнил ей Франко. – Пока дело не дошло до того дурацкого спора, я даже и понятия не имел, что это тебя так сильно волнует. Ты налетела на меня, словно коршун, а я был таким усталым и раздраженным. Хотя, надо признаться, я не слишком задумывался о том, как поведет себя Бонни. Мне казалось, она уже отказалась от намерения сменить постель моего отца на мою собственную… К тому же я женился…
– Черта с два она откажется, – пробормотала Полетт.
– Справедливо. Той ночью, когда, проснувшись, я обнаружил, как она обвилась вокруг меня, словно удав, меня охватило необычайное отвращение. Я же знал, что она меня не любит. Первую и единственную любовь познала Бонни в ту самую минуту, когда взглянула в зеркало на самое себя. Она страшная эгоистка! Но я с ней расплатился, – продолжал Франко. – И едва лишь на руках у нее оказался выписанный мною чек на весьма солидную сумму, она была изгнана. Больше она ко мне не приблизится. Сейчас Бонни ненавидит меня, как самого лютого врага.
Слова эти бальзамом пролились на израненную душу Полетт. Наконец-то Франко ясно высказал все те чувства, которые питал к своей бывшей мачехе.
– И еще я подумал, – прошептал Франко, – о том, что напрасно позволил тому, что произошло между мной и Клаудией, повлиять на наши отношения с тобою. Несколько лет назад я считал, что ты ненамного лучше моей бывшей невесты. Я все время ожидал худшего. И решил, что следующая женщина, которой я предложу руку и сердце, примет их только на моих условиях. После истории с Клаудией я стал таким мнительным… И даже не представлял, насколько могут оказаться сильны мои чувства к тебе.
– Сильны? – ошеломленная, неуверенно проговорила Полетт.
– Я был влюблен в тебя, – скрепя сердце признался Франко, и казалось, что признание это срывается с его уст, словно под пыткой.
– Влюблен? – изумленно прошептала Полетт. Однако сообщение это отнюдь не принесло ей ожидаемой радости, ибо она обнаружила, сколь угрюмым стало лицо Франко, когда он объявил ей об этом.
Полетт встретилась с ним взглядом и поняла, что впервые слышит от него подлинную правду – не просто часть правды, а всю правду до конца.
– Ты никогда не задавалась вопросом, отчего я так себя веду? Неужто ты полагала, что я создаю себе столько хлопот для того лишь, чтобы заманить тебя в постель? – насмешливо скривив губы, обратился к ней Франко. – Беда в том, что меня вдруг необычайно потянуло к женщине, которая вот-вот должна была выйти за другого. Я страшно желал быть рядом с тобой, но ты вовсе не хотела быть рядом… и хуже всего было то, что ты нарочно всеми силами старалась преодолеть в себе желание, сходное с моим!
– Да, – неуверенно призналась Полетт. – Я так боялась признаться себе в этом. Меня это чувство ужасно пугало, – покраснев, она попыталась рассмеяться. – Мне казалось, что я становлюсь похожей на свою… на шлюху.
– Ты причинила мне столько страданий, сколько Клаудии не удалось бы и за всю ее жизнь, – с горькой усмешкой произнес он.
Глаза Полетт увлажнились. По взгляду Франко она видела, что все им сказанное – правда. Он не смог скрыть от нее своих чувств. Все время был настороже – но вот сломался.
– Когда меня известили о том, что твой отец запустил руку в казну фирмы, – монотонно продолжал Франко, – то я страшно обрадовался. Честно говоря, я был просто в восторге… У меня появился повод вернуть тебя.
– Да, – с горечью сказала Полетт. – Я поняла.
– И ты была права – Рональд здесь был лишь поводом… Для меня он представлял собою лишь желанное орудие. Если бы мне нужна была Бонни, то я бы и тогда уже мог приручить ее. Но больше всего на свете мне хотелось именно тебя прижать к стенке и заставить отплатить за все те страшные шесть лет, которые мне пришлось провести без тебя…
– То есть ты жаждал мести. Так я и знала, – с трудом выговорила Полетт.
Франко неуверенно провел ладонью по своим густым черным волосам. Взгляд его отнюдь не выражал той обычной уверенности, которую привыкла видеть в нем Полетт.
– Я бы солгал, сказав, что не желал мести, – признался он, всем своим видом выказывая огорчение тем, что подобное сообщение может причинить ей лишнюю боль. – Мне было безразлично, какими приемами я смогу вернуть тебя назад…
– Расскажи что-нибудь посвежее! – осуждающе воскликнула Полетт, отчаянно пытаясь остановить выступившие на глазах слезы и удержаться от желания указать ему на дверь.
Повисло долгое молчание, и вдруг Франко с усилием выдохнул:
– Только я и сейчас люблю тебя…
После наступившей вслед за этим еще более продолжительной паузы Полетт обратила на него свой потрясенный взгляд, не в силах поверить тому, что только что услышала.
– И сейчас? – откликнулась она голосом, преисполненным надежды. – Ты правда любишь меня?
– А какого бы черта я приперся сюда с этими пленками?
– Когда ты входил, взгляд у тебя был скорее осуждающим…
– Ты посмотрела на меня так холодно, с таким безразличием…
Не в силах больше сдерживать свои чувства, Полетт кинулась в его объятия.
– Франко… Неужели ты не понял, что давно победил?
Дрожа от счастья, Франко обнял ее и прошептал на ухо:
– Победил? – неуверенно повторил он. – Ты не шутишь?
– Неужели ты не понял, что я люблю тебя?
Простонав, он заключил Полетт в кольцо своих рук.
– Да мы же грызлись друг с другом, словно пара диких зверей!… И давно ты меня полюбила?
– У меня такое чувство, что я любила тебя целую вечность, – ответила Полетт, ничуть не изменяя своим мыслям. – Удивительно, что долгое время я и сама не подозревала об этом. Только теперь я понимаю, какой глупой была, прогнав тебя шесть лет назад.
Видимо решив, что оба они слишком уж заболтались, Франко еще сильнее прижал к себе Полетт.
– Надо разобрать кровать, – прошептала она.
Франко одарил ее сияющей чувственной улыбкой.
– Ты хочешь меня? – склонился он над нею, срывая с себя одежду со скоростью, отнюдь не свидетельствующей о хладнокровии.
– Безумно.
– И никаких разводов?
– Полностью исключено.
– А как насчет детей?
Франко, раздевшись, лег рядом с ней, и Полетт ощутила чувство безумной радости от того, что он здесь, с ней.
– Непременно! И чем скорее, тем лучше. Хочу, чтобы наши дети были похожи на тебя, любимый!
– Ты сводишь меня с ума, Полли. И как ты, глупая, только могла подумать, что я могу предпочесть тебе женщину, подобную Бонни?
– Не знаю! Мне казалось, что ты…
– Но неужто ты забыла, о чем я говорил тебе во время нашей брачной ночи? – Франко коснулся горячими губами ее обнаженной груди, и Полетт стоило неимоверных усилий, чтобы не закричать от восторга.
– Не так уж и долго удалось нам оставаться наедине… Но надеюсь, я еще успею привыкнуть к твоим частым отъездам.
– Нет. Не хочу жить так, как Карлос. В отличие от отца, мне выпало счастье обрести единственную женщину, и я вовсе не собираюсь терять ее.
– Ты меня не потеряешь! – с жаром воскликнула Полетт, судорожно вздыхая под обжигающим прикосновением его дрожащих от возбуждения рук.
– А ведь чуть не потерял, – хрипло произнес Франко. – Мне сразу следовало признаться, что я люблю тебя.
– Ничего, и сейчас не поздно, – успокоительно прошептала Полетт, прижимаясь щекой к его обнаженной груди.
– Пожалуй, нам стоит спрятаться куда-нибудь подальше ото всех хотя бы на неделю, – вздохнул Франко, когда они, устав от любовных ласк, отдыхали, лежа на кровати в объятиях друг друга.
– И никаких телефонов, – сказала Полетт.
– Может, автоответчик? – попросил Франко.
– Ну… и, возможно… – Она с надеждой обратила к нему свои аметистовые глаза. – Лифт? Помнишь?
Франко с веселым изумлением повернул к ней свое смуглое лицо.
– Несомненно… и лифт, – согласился он.