– Нет, – снова вмешалась Соня, – я уверена, что это как-то связано с разрушением башни. Адди сказала, что, когда начали падать камни, сын экономки побежал за дядей Элиасом. Мальчик чуть не погиб. Неизвестно по какой причине экономка вбила себе в голову, что во всем виноват дядя Элиас.
«Чуть не погиб? О чем это они говорят?» – не мог взять в толк Уолрейфен.
– И воровство тоже было, – со знанием дела кивнула тетя Харриет, не дав возможности Джайлзу вставить ни слова. – Пропали золотые часы Элиаса – те, которые подарил ему лейтенант лорд Кенросс после Тулузы. Запомни мои слова, Джайлз, их взяла твоя экономка.
– Знаете, тетя Харриет, – резко ответил Джайлз, стараясь удержаться от непростительной грубости, – уверяю вас, вы глубоко заблуждаетесь.
– Нет, дорогой мой мальчик, – покачала она головой, – я знаю таких людей. Она чересчур симпатична и чересчур горда, а ни то ни другое не годится для служанки. Как я часто предупреждала тебя, нельзя просто бросить дом и предоставить его в распоряжение слуг, которые...
– Боже правый, взгляните на часы! – перебил ее Делакорт и отодвинул свой стул. – Дорогая кузина Соня – могу я вас так называть? – мне говорили, что здесь неподалеку есть утес, с которого открывается великолепный вид на море. Не знаете ли вы, где он?
– О, конечно! – взмахнула ресницами Соня. – От этого вида просто дух захватывает.
– А я больше всего на свете люблю, когда захватывает дух, – улыбнулся Делакорт, обнажив крупные, безупречно белые зубы. – А кроме того, вы обещали сегодня днем пойти со мной на прогулку. Могу я рассчитывать на вас? Леди Харриет, Сильвия, моя радость будет полной, если вы присоединитесь к нам.
Сесилия строила глазки Джайлзу, однако, к счастью, заигрываний ее мужа оказалось вполне достаточно, чтобы положить конец ужасному завтраку. Женщины тоже поднялись из-за стола, и хихикающая, прихорашивающаяся толпа сплетниц потянулась за Делакортом, а Джайлз взял себе на заметку купить ему целый ящик этих отвратительных сигар из Вест-Индии, которые тот так любил.
Наблюдая, как дедушка Фредерик сам проснулся и, пошатываясь, побрел к бильярдной, Джайлз почувствовал, что облегчение от окончания трапезы не может рассеять окутавшее его черное облако страха. В это утро он совершенно верно расценил вопросы Хиггинса, не так ли? Мировой судья на самом деле избрал своей целью миссис Монтфорд, и не без причины: сплетни слуг – это страшная вещь.
Джайлз вернулся к себе в кабинет, чтобы обдумать, как лучше всего положить этому конец, и, пробыв там не больше минуты, позвонил дворецкому.
– Скажите мне, Певзнер, кто сейчас здесь старший садовник? – спросил он, когда дверь открылась.
– Все еще Дженкс, сэр, – подобострастно улыбнулся Певзнер. – А Фелпс – второй.
– Так я и думал. – Но это не имело значения. Взяв перо, Джайлз некоторое время крутил его в пальцах, а потом сказал: – Певзнер, попросите Дженкса прийти сюда. У меня возникла идея выкорчевать фруктовый сад и на его месте устроить один из французских водных парков. Знаете, фонтаны, обнаженные нимфы, журчащие водопады, что-то в таком роде.
– Сию минуту, милорд! – Певзнер не сдержал испуганного вздоха.
Вслед за тем как дворецкий ушел, Джайлз услышал, как по булыжникам внизу застучали колеса экипажа. Он встал и, выглянув во внутренний двор, увидел въезжающую коляску. Из нее вышли два пожилых джентльмена в высоких черных шляпах и развевающихся плащах, Сесилия поспешила им навстречу, а миссис Монтфорд отправила лакеев позаботиться о багаже и лошадях. «Вероятно, это уэльские кузены из Суонси со стороны бабушки», – решил Джайлз, хотя видел их всего пару раз и коротко выразил им свое почтение.
Итак, собрались все, и завтра похороны, а затем гости разъедутся, и все будет позади. Дело будет сделано, но не закончено, вернее, закончено наполовину. Оно не будет закончено, пока Джайлз не узнает правду.
– Милорд?
Обернувшись, Джайлз увидел Дженкса, который стоял на пороге, крепко стиснув в руках шляпу из грубой парусины.
– А, Дженкс, входите и закройте дверь, – сказал граф, возвращаясь обратно к столу.
– Да, сэр.
Джайлз был знаком с Дженксом всю свою жизнь и знал, что тот не был сплетником, а кроме всего прочего, ни у одного из них не было времени ходить вокруг да около.
– Послушайте, Дженкс, – начал Уолрейфен, – есть кое-что, чего я просто не могу понять. Что за чепуху болтают о том, что вы сказали мировому судье, будто миссис Монтфорд грозила убить моего дядю?
– Нет, сэр, – твердо сказал старший садовник, отшатнувшись, словно от удара, – я ничего подобного не говорил. Это Фелпс пошел и проболтался Певзнеру, сэр, а я не успел его удержать. Теперь он сожалеет об этом, сэр, но злое дело уже сделано.
– Но почему Фелпс ее обвиняет? – Ничего не понимая, Джайлз качнул головой. – Это очень серьезно. Говорят, миссис Монтфорд угрожала дяде сразу после разрушения башни. Дженкс, это правда, что она...
– О нет, сэр! – не дал ему договорить садовник. – Она вовсе не это имела в виду. Она просто испугалась за своего мальчика, сэр. Он сломал ребро и получил ушиб легких. Правду сказать, сэр, парень был в ужасном состоянии. Мы думали, он мертв, когда вытащили его из-под камней, я и Фелпс.
– Боже мой, – прошептал Джайлз. – Вы... вытащили его? Ее сына? Дженкс, вероятно, вам следует объяснить мне все подробнее и, пожалуй, лучше всего рассказать, что именно говорила миссис Монтфорд.
Садовник только крепче вцепился в свою шляпу.
– Итак?
– Понимаете, милорд, – густо покраснев, начал садовник, – я добросовестно работал на вас, а до того на вашего отца и деда. Сорок лет, все подтвердят.
– Да, Дженкс, я знаю, – мягко сказал Уолрейфен. – И вы всегда работали примерно.
– И будущей весной я собираюсь оставить работу. Мэри задумала купить домик в Пензансе.
– Я очень рад за вас обоих, Дженкс, – постарался улыбнуться Джайлз. – Даю вам слово джентльмена, ничто из того, что вы скажете здесь, не сможет перечеркнуть сорокалетнюю преданную службу.
– Тогда хорошо, сэр, – прищурившись, промолвил Дженкс, – потому что могу сказать: Фелпс неправильно ее понял. Миссис Монтфорд не желала смерти майору, милорд. Она желала смерти вам. Но только в тот момент и только потому, что думала, что ее мальчик умирает, понимаете?
Перелом ребер, ушиб легких. Уолрейфен боялся, что начинает понимать, и сквозь охватывающий его стыд старался слушать.
– Она хорошая, работящая женщина, сэр. И она просто не понимала, почему после всех ее писем вы не позаботились о починке башни. И откровенно говоря, я тоже не понимал. А потом башня не выдержала и обрушилась на бедного маленького Айана.
Айан. Маленького мальчика звали Айан.
– Я не понимал... Нет, нет, это не извинение, не стану попусту тратить на это слова. – Джайлз резко опустился в кресло. – Послушайте, Дженкс, мировой судья собирается снова опросить всех, и я должен сказать ему, что тем, кому миссис Монтфорд желала смерти, был я. Мне наплевать на все, кроме правды. Вы говорите, что она на самом деле этого не хотела, значит, это просто ерунда, правильно?
– Да, сэр, – с удивлением согласился Дженкс.
– Спасибо, что пришли, – поблагодарил Джайлз, немного раздосадованный его отношением, однако Дженксу можно было доверять. – А теперь можете идти. И еще... спасибо вам за честность, Дженкс. В следующем году с удовольствием навещу вас и миссис Дженкс в Пензансе.
Все еще несколько озадаченный, садовник кивнул и повернулся к двери.
– И еще, Дженкс, – натянуто кашлянув, остановил его Джайлз, – я, хм, хотел узнать ваше мнение, но пусть это останется между нами. Другие слуги не любят миссис Монтфорд?
– Могу сказать, поначалу не любили, милорд, – немного подумав, признался Дженкс. – Во всяком случае, ленивые. Но она справедливая и не просит ни от кого ничего такого, что ей неприятно было бы делать самой. Просто она требовательная, вот и все.