– Товарищ командир, вы бы переоделись в сухое, а то заболеете. Мы вон там встали, ближе к колодцу на полянке.
– Что? Сухое? – Взгляд у Соколова был такой, что Бабенко забыл о техническом осмотре.
– Случилось что-то, Алексей Иванович? Может, вам воды или аспирин у медиков спросить? Вы выглядите плохо, наверное, просквозило ночью в воде и под снегом.
– Нет, нет, Семен Михайлович, со мной все в порядке. Я просто… – слова так и застряли у парня в горле. Не смог он признаться, что беспокоится за любимую девушку.
Он прошагал механически до конца улицы, плохо понимая, куда идет. В голове, словно набат, стучала одна мысль, которую никак он не решался произнести даже про себя: а вдруг немцы схватили Олю и… Правая нога зацепилась за что-то твердое, Алексей поднял голову, и внутри все похолодело – перед ним было деревенское кладбище. Обычное, крошечное, с перекошенными крестами и поржавевшими памятниками, с которых смотрели фотографии покойников. А с самого краю возвышалась свежая огромная могила. Закиданная грунтом яма была такой большой, что поверхность просела от стылой воды и стянула на себя легкий заборчик, об который и споткнулся лейтенант. У самого конца могилы возвышались несколько грубых деревянных досок. С двух сторон деревянные памятники были исписаны углем: имя, фамилия и дата смерти, у всех одинаковая – 24 ноября 1943 года. И неумелыми кривыми буквами выведено на шапке одной из построек: «Здесь братская могила жителей деревни Тихоновки, зверски убитых немецкими гадами. 83 человека взрослых и детей».
Из горла парня вырвался полустон-полурык, он шагнул к свежей могиле, снова запнулся об забор и рухнул на колени перед черным холмом. От боли и отчаяния кулаки сжались до кровавых отметин на ладонях, его душила бессильная ярость. Немедленно в атаку! Нельзя ждать! Разнести армию вермахта из всех орудий, отправить в них весь боезапас «тридцатьчетверки», так чтобы разнесло фашистов на куски!
Майор Савченко пожал руку повару походной кухни:
– Вот ты молодца, Ивашкин, ну что ни щи, то ложку готов проглотить.
– Стараюсь товарищ майор, – прогудел низенький седой повар, кивнул в сторону бревен, где дружно звенел ложками почти весь батальон. – Рядовому Осадчему до краев, как и велели.
Комбат кивнул, без доклада знал, что о лопоухом Мишке заботится весь батальон. Да и он сам приготовил мальчишке сюрприз, который нашел, когда ломал шкафы в сельсовете на такие необходимые сейчас дрова. Деревня сгорела вместе с запасами угля и поленницами дров, а ему нужно кормить и обогревать батальон до завтрашнего утра. Поэтому без всяких церемоний он с парочкой рядовых превратил шкафы и столы из уцелевшего сельсовета в деревяшки для походной бани.
– Рядовой Осадчий, – гаркнул батальонный командир во все горло. От толпы танкистов сразу отделилась щуплая фигурка с котелком в руках.
– Рядовой Осадчий прибыл по вашему приказанию, – выкрикнул парнишка звонким фальцетом. От усердия большеватый шлем, как всегда, съехал на лоб, не помогали его удержать даже огромные уши, что торчали, как два розовых лопуха, над стриженой белесой головой.
– Держите, рядовой, награда вам за проявленное усердие в наблюдении за воздушной разведкой противника. Молодец, всю ночь глаз от неба не отвел! – Комбат протянул мальчишке прозрачного петуха на палочке, которого нашел в одном из шкафов. Запылившийся, с отломанным гребнем, он валялся на верхней полке, в свертке из газет еще с довоенного времени. Именно этот подарок приготовил Виктор Макарович своему любимцу и с удовольствием наблюдал, как вспыхнули глаза мальчишки при виде угощения.